Вернувшись в свою коммуналку, я обнаружила Палыча сладко
спящим на родном диване, а поллитровку допитой. Прошлась по квартире, затем
извлекла из тайника дедово наследство и поставила часы и статуэтку на полу
рядом с раскладушкой. Посмотрела на них, вздохнула и устроилась на полосатом
одеяле, которое Нинка, судя по запаху, нашла на помойке, оттого долго выдержать
я это соседство не могла и убрала одеяло в темнушку, решив при первой
возможности вернуть его сестрице. Нинка, щедрая душа, кроме одеяла, принесла
подушку с пестрой наволочкой и простыню, про матрас даже не вспомнила, но мне
это и не нужно. Я достала куртку и бросила на раскладушку вместо одеяла, а сама
направилась к телефону и принялась набирать Зойкин номер. Трубку снять не
пожелали, в течение часа я звонила еще трижды, с тем же успехом. Пора ей было
объявиться, дату моего освобождения она забыть не могла. Допустим, звонила
сюда, когда я отдыхала на юге, но и я за две недели пыталась дозвониться до нее
раз пятьдесят, не меньше, мне никто не отвечал, и это всерьез начинало меня
беспокоить. Надеюсь. Зойка укатила куда-нибудь с мужем, устроив себе медовый
месяц, и ей, ошалевшей от счастья, просто не до меня. «Через час попробую еще
позвонить», — решила я и вновь легла на раскладушку. Тут зазвонил телефон,
я вздрогнула от неожиданности, торопливо вернулась в коридор и сняла трубку.
Звонил Валька.
— Дома? Я тут в трех шагах от тебя. Можно зайти?
— Само собой. Жду.
Я услышала шум подъезжающей машины под окном и пошла
открывать. Валька выглядел шикарно, в темном костюме и белоснежной рубашке,
впечатление портил только галстук, небрежно торчавший из кармана пиджака.
— Давно расстались?
— Не очень. Проходи.
Мы вместе вошли в комнату, и я немного растерялась,
сообразив, что моему гостю в дорогом костюме сесть негде.
— Устраивайся на раскладушке, — предложила я, села
на пол, привалясь к стене, и вытянула ноги.
— Да-а, — протянул Валька, оглядываясь. — Как
тебе все это? — Он неопределенно махнул рукой, усмехнувшись с горечью.
Я тоже усмехнулась
— Нормально. Я видела места и похуже, так что здесь мне
нравится. У тебя ко мне разговор или так заглянул?
— Какой разговор? — пожал он плечами. —
Просто узнать хотел, как у вас все прошло.
— Отлично. Душевно поговорили. Обещал устроить на
работу.
— Куда?
— В «Азию», официанткой.
— Шутишь? — Валька вроде бы не поверил.
— Чижик, — засмеялась я, — ты, видно,
запамятовал, откуда я вернулась? Да мне за счастье в официантки. Какие-никакие
деньги.
— И к нему поближе. — добавил он.
— Нет, — серьезно ответила я и даже головой
покачала, желая придать словам убедительности, — В другое место меня не
возьмут. А если и возьмут… сам знаешь. Так что «Азия» для меня земля
обетованная.
— Ладно, у тебя своя голова на плечах. Говорили о чем?
— О жизни, — хмыкнула я.
— А конкретно?
Я посмотрела на него внимательно. Чижик поспешно отвел глаза
и вроде бы даже покраснел, хотя вряд ли…
— Конкретно о том, что его любимая девушка похожа на
меня и именно это обстоятельство позволило ему пережить первые годы разлуки со
мной. Мы правда похожи?
— Не смеши, — он презрительно фыркнул. — Она
просто дурочка, причем редкая. А Славка сам не больно умный, оттого его и тянет
на глупых баб.
— Ты меня имеешь в виду? Он махнул рукой.
— Она такая… интеллигентная, одним словом. Дурацкое имя
ему придумала… Влад… какой, к черту. Влад…
— Между вами что, черная кошка пробежала? —
удивилась я — Помнится, пять лет назад вы были друзьями
— Мы и сейчас друзья. Про дела наши рассказывать не
буду, сама все увидишь. Славка решил стать джентльменом, кулаками ему махать
надоело. Это он с ее слов поет, а того не понимает. — Валька вновь рукой
махнул и посмотрел на меня, — Он тебе поверил?
— В каком смысле? — искренне удивилась я.
— В том, что ты все забыла, простила и женитьбу на этой
дуре благословляешь со спокойной душой?
— Моего благословения он не просил, но если дойдет до
этого — благословлю
— И он тебе поверил?
Наш разговор начал меня всерьез беспокоить.
— Не пойму, куда ты клонишь?
— Ты отсидела пять лет только для того, чтобы он мог
здесь пить, жрать и шляться по бабам, возвращаешься в эту вонючую конуру,
собираешься работать официанткой в каком-то притоне, где пьяная шпана будет
хватать тебя за задницу, и пытаешься меня уверить, что считаешь это нормальным?
— Да пошел ты. Чижик, — засмеялась я. — Чтоб
ты знал, родной, я действительно считаю это нормальным. Я хочу работать как
все, жить как все, выйти замуж как все и родить ребенка. Лучше двоих. Это
программа максимум. Если тебя интересует программа минимум, так еще проще.
Вымыться и завалиться спать. Скажи, неплохо?
— Классная идея, — сказал он, поднимаясь, и пошел
к двери, обернулся и заявил:
— Знаешь, а я ведь любил тебя. Лет шесть, если не
больше.
— Я догадывалась, — улыбнулась я.
— Догадаться было нетрудно. И все-таки ты выбрала его.
— Не повезло, — смеясь, пожала я плечами.
— Значит, об убийстве он даже не заговаривал?
— По-моему, это глупо. Знаешь пословицу: кто старое
помянет… ну и все такое прочее. У нас наметилось полное взаимопонимание.
— Выходит, ты здорово изменилась, — на прощание
сказал он. — Если, конечно, мне лапшу на уши не вешаешь.
Проводив его, я еще несколько раз попробовала дозвониться
Зойке, затем приняла душ и легла спать. Однако сон не шел. Я пялилась в
потолок, ворочалась на скрипучей раскладушке и в конце концов устроилась на
подоконнике возле распахнутого окна, так и встретила рассвет. Часов в пять на
меня напала сонливость, и до восьми я спала как убитая.
Ровно в восемь в комнате появился Палыч и заорал
— Виталик, подъем, голуба моя. Идем кофий пить.
— Чего тебе не спится, старый? — выглядывая из-под
куртки, поинтересовалась я.
— Много спать вредно. Глянь, денечек какой, с утра
солнышко… — Он вышел из комнаты, я потянулась, зевнула и побрела следом.
