— Не надо, — отмахнулась я. — Обедала…
— Ты извини, что я тебя не встретила, я ведь не знала,
во сколько тебя… — Нинка села за стол, старательно отводя глаза. Сестра старше
меня на шестнадцать лет, мы с ней никогда близки не были, а после смерти
родителей виделись не больше десятка раз, хотя и жили в одном городе. Но все
пять лет, что я провела в этом богом забытом месте. Нинка регулярно писала мне
и даже присылала посылки. Сейчас, испытывая неловкость, она все-таки спросила:
— Что думаешь делать?
Тошнит меня от таких вопросов, но Нинка моя сестра, и я,
пожав плечами, ответила как можно мягче:
— Жить, разумеется.
— Понятно, что жить, — вдруг разозлилась
она, — А как? Хочешь домой ехать?
— Само собой, куда же еще?
— Да куда угодно. Вернешься домой — и что? Твой Славка
тебя в покое не оставит, опять начнется… А чем кончится, ты знаешь.
Я нахмурилась и уже было рот приоткрыла, чтобы ответить, но
передумала, похлопала Нинку по руке и сказала:
— Не беспокойся, все будет хорошо. Устроюсь на работу,
.Жизнь наладится…
— Наладится, как же… Я бы на твоем месте… — Она сбилась
и, пряча глаза, перешла на ласковый шепот — Я ведь тебе писала. Сережа как
женился, ушел в твою квартиру, они с Андреем и раньше не ладили, а уж
теперь…Юлечка часто болеет, а Татьяна беременная, в сентябре родит. Куда им с
двоими детьми?
Сережа — это мой племянник, со вторым мужем Нинки — Андреем
— они и в самом деле никогда не ладили. То, что он живет в моей квартире, для
меня новость, но, в конце концов, это не моя квартира, а квартира родителей, и
Нинка, по совести, тоже имеет на нее право.
— Пусть живет, — отмахнулась я.
— А ты?
— Я могу в дедовой комнате устроиться.
— В дедовой, — разозлилась Нинка, — Чего тебе
делать в коммуналке? С соседом-пьяницей. Мало ли что ему в голову взбредет?
Я посмотрела на сестру, усмехнулась и поинтересовалась:
— Что взбредет ему в голову?
— Может, завербуешься куда? Ну, чтоб тебя никто не
знал? — вздохнула Нинка.
— Может, и завербуюсь, — успокоила я ее, — Ты
дедову комнату сдаешь, что ли?
— Сдаю. За полгода вперед заплачено, май имеют право
жить. Сережа, считай, без работы, жить на что-то надо. Какие ни на есть, а
деньги…
— Май пусть живут, раз деньги заплатили, а к первому
июня скажи, чтоб выметались.
— Да как ты там жить будешь?
— Хорошо, по возможности.
— Холодильник я продала…
— Слушай, — не выдержала я, — барахло мне без
надобности. Проживу без холодильника. И хватит об этом. — Передать ничего
не просили? — помедлив, задала я вопрос.
— Просили, — с обидой ответила Нинка, как видно,
не оставив идею отправить меня подальше от квартир и холодильников. Достала из
сумки большой конверт и протянула мне. Конверт был с сургучными печатями.
Славка хорошо знал мою сестрицу. Нинка завороженно смотрела на конверт, я
отложила его в сторону, немного повертев в руках.
— Паспорт привезла? — вновь задала я вопрос.
— Привезла, — проворчала она и опять полезла в
сумку. — Зачем тебе паспорт?
— Что ж мне по России-матушке со справкой об
освобождении кататься?
— Так ведь… — начала она, но я отмахнулась.
— Давай паспорт.
Моя фотография вызвала у меня недоумение. Неужели это я?
Конечно, я, кто ж еще? Паспорт остался у меня случайно. Мне было восемнадцать,
когда я решила, что потеряла его, перерыли весь дом, но паспорта так и не
нашли. Пришлось выправлять новый. Только-только получила новый документ, как
обнаружился старый: каким-то образом он оказался за подкладкой в сумке. Да,
давно это было…
— Ты когда домой собираешься? — спросила я Нинку.
— Сегодня. Поезд в 1.30. Билет уже купила… один. Я ведь
не знала, куда ты…
— Правильно сделала, — кивнула я, — Вот что,
попроси у администратора чаю.
Нинка недовольно нахмурилась, но из комнаты вышла, а я
вскрыла конверт. Пачка долларов, перетянутая резинкой. Я пересчитала купюры:
две тысячи. Хмыкнула и покачала головой:
— Не густо. Впрочем, и на том спасибо. — Отсчитав
пятьсот долларов, я оставила их на столе, полторы тысячи сунула в карман.
Вернулась Нинка, заметив деньги, замерла возле стола как вкопанная. — Это
тебе, — сказала я, поднимаясь, — Билет денег стоит, и все такое.
Спасибо. — Я подхватила сумку и шагнула к двери.
— Куда ты? — насторожилась сестрица.
— Мне в одно место заехать надо, — успокоила я ее
и торопливо покинула гостиницу.
Автобус нужно было ждать два часа, я не стала этого делать и
в райцентр отправилась пешком, надеясь, что меня подберет попутка. Так и
оказалось, не прошла я и двух километров, как меня догнал видавший виды
грузовик. Я устроилась в кабине и минут сорок тряслась на колдобинах, всерьез
опасаясь, что грузовик может развалиться. Однако к местным дорогам он был привычен,
и добрались мы вполне благополучно.
Райцентр мало чем отличался от поселка, та же грязь, те же
домишки. Правда, был еще вокзал, а напротив двухэтажное здание с красными
буквами по фасаду: «Ресторан». Я купила билет на автобус и, ожидая его отправления,
зашла в ресторан. Через полчаса, попробовав местных блюд, поняла — деньги
выбросила на ветер, но огорчаться не стала, в такой день, как этот, грех
расстраиваться по пустякам.
Продремав всю ночь в полупустом автобусе, в шесть утра я
высадилась на вокзале областного центра, где к прочим благам цивилизации еще
добавился аэропорт. С билетами проблем не возникло. Побродив по городу
несколько часов, я оказалась в самолете, а поздно вечером уже прогуливалась по
набережной Сочи и почти сразу нашла вполне подходящее жилье в частном секторе.
На ближайшие две недели ветхий сарай в глубине большого сада стал моим жилищем.
Дни я проводила на пляже, а вечерами лежала в гамаке все в том же саду, прикрыв
глаза, размышляя и наслаждаясь одиночеством. У хозяйки жили еще квартиранты,
кажется, из Москвы, две молодые пары, но, так как заняты они были исключительно
собой, общение сводилось к утреннему приветствию и вечернему пожеланию
спокойной ночи.
