— Палыч вернулся. — Но в нашей квартире появился
вовсе не Палыч.
— Лия, — позвала Зойка и с усмешкой пояснила:
— К тебе.
В кухню вошла девушка лет двадцати, с длинными светлыми
волосами, заплетенными в косу, большие зеленоватые глаза ее смотрели на мир с
радостным изумлением. Впрочем, сейчас гостья выглядела робкой просительницей и
здорово волновалась.
— Вы Виталия? — спросила она с легким заиканием и
нерешительно улыбнулась.
— Да, — кивнула я, пытаясь сообразить, кто передо мной.
Зойка догадалась раньше, за спиной гостьи привалилась к стене, сложила на груди
руки и ухмылялась.
— Меня зовут Лена, — пролепетала девушка.
— Очень приятно, — ответила я, все еще теряясь в
догадках, — Садитесь, пожалуйста.
— Спасибо, — Она устроилась на краешке табуретки —
Извините, что я к вам пришла… наверное, надо было позвонить. Вдруг вы не
захотели бы меня видеть? Но я должна была… я хотела поговорить с вами, мне
обязательно надо…
— Отлично, — кивнула я, начав кое-что понимать.
— Вы ведь знаете, кто я? — Она так волновалась,
что проглатывала слова.
— Нет, — ответила я.
— Нет? — В ее глазах мелькнул испуг, — Разве
Влад не говорил вам? Я имею в виду…
— Извините, он не назвал вашего имени, оттого я не
сразу сообразила. Хотите чаю?
— Нет-нет. Не беспокойтесь. Воды, если можно. Знаете, я
очень волнуюсь…
Я протянула ей чашку, она жадно сделала несколько глотков и
поставила ее на стол. Я приглядывалась к неожиданной гостье. Мы были похожи.
Рост, цвет и длина волос, цвет и разрез глаз. Губы у нее полнее моих, а нос с
горбинкой, у меня едва заметная ямка на подбородке, это от отца… а в общем,
здорово похожи. Само собой, нас не спутаешь, но сходство налицо. Славкины вкусы
остались неизменны. Что ж, похвальная приверженность устоям. Глаза у нее очень
красивые. Не сами глаза даже, а их выражение. Подкупающие доброта и наивность.
Интересно, пять лет назад я тоже выглядела такой же дурочкой? Она посмотрела на
меня и поспешно отвела взгляд в сторону.
— Виталия… какое у вас редкое имя… и красивое. Очень
идет вам. Извините, не подумайте, пожалуйста, что я пытаюсь загладить свою
вину, то есть, конечно, я виновата и знаю это.
— В чем? — удивилась я.
Она растерянно замерла, приоткрыв рот.
— Что?
— В чем виноваты? — повторила я.
— Я… я… вы были… там, а я… Он не виноват. Он любил вас.
По настоящему. Но так случилось. Влад говорит, это судьба. Я пыталась бороться,
но это чувство выше нас… вы не должны его осуждать. Он вас любил…
— Я знаю, — сказала я совершенно серьезно. Она
вновь замерла, растерянно что-то выискивая в моем лице. — Пять лет большой
срок. Я успела разлюбить за это время. Рада, что и Влад тоже. Хорошо бы я
выглядела, если б он ждал меня, а я, вернувшись, заявила: извини, любимый… Так
что все к лучшему в этом лучшем из миров.
— Вы говорите не правду, — вздохнула она. —
Вы… вы добрая. Да, я знаю, я по глазам вижу. — В этом месте Зойка закатила
глазки и выдала такую улыбку, что я разозлилась. — Вы хотите меня
успокоить, чтобы я не чувствовала своей вины.
— А вам непременно нужно быть виноватой? — невинно
полюбопытствовала я.
— Что? Ах, нет. Просто я представляю, что вы
чувствуете. Это такой ад в душе…
— Это точно, — хихикнула Зойка и тут же замерла с
суровым выражением лица.
— Видите ли, меня сейчас мучают иные проблемы. В
ресторане произошло убийство. А с моей биографией это очень некстати. В общем,
ад в душе имеет место, но по другому поводу.
— Убийство? — испугалась Лена, — Какое
убийство? Кого убили?
— Нашего непосредственного начальника. Владимира Юрьевича.
— Володю убили? — не поверила она.
— Точно. Этой ночью или утром. Вскрытие покажет.
— Влад мне ничего не говорил.
— Наверное, у него не было времени.
— Боже мой… вы извините, можно мне позвонить от вас?
— Ради бога. Телефон в коридоре.
Девушка выпорхнула из кухни, а Зойка головой покачала.
~ Твой Славик ловкий парень, на что попало не зарится. И что
за черт, скажи на милость, свел их вместе?
Ответить я не успела, вернулась Лена, пролепетала
скороговоркой:
— Там никто не отвечает. — И вроде бы забыла,
зачем пожаловала сюда. Если честно, меня это порадовало. Глупее разговоров мне
вести не приходилось, если не считать случая двадцатилетней давности, когда
Нинка злобно выговаривала мне за то, что я выпросила у родителей велосипед, а
ей хотелось новые босоножки. Мама ее пристыдила, и Нинка со слезами на глазах в
порыве высочайшей сестринской любви попросила купить мне велик, а я из
упрямства трясла головой и твердила: «Не надо». В результате мы остались без
велика и обуви — наши родители были практичными людьми, — Это ужасно,
правда? — испуганно спросила она.
— Убийство? Конечно. Вам сейчас лучше быть рядом с
Владом.
— Да-да, в такой момент необходим близкий
человек, — Она шагнула ко мне, взяла мою ладонь и сжала обеими
руками. — Я рада, что мы познакомились. Вы такая хорошая. Я уверена, мы
подружимся…
— И будем любить его вместе, — закончила Зойка,
закрыв за гостьей дверь. — Сколько ж дураков на белом свете. Но эта просто
редкий экземпляр. Добрая ты моя, что ж не обнялась с девкой, ей ведь надо было,
чтоб ты слезу пролила да все простила.
— Отвяжись, — фыркнула я, — Не о том голова
болит.
— Что верно, то верно. Девчонка дурочка. Славка подлец,
исковеркает ей жизнь, как тебе когда-то.
— Свою жизнь я сама исковеркала, и Славка здесь ни при
чем.
— А девчонка-то права — уж больно ты добрая. Виталия
Константиновна.
