— Ничего. Мы только успели познакомиться, когда я
проболталась об убийстве в ресторане, и она заторопилась к тебе, решив, что
должна быть рядом в трудную минуту.
Славка перевел взгляд на меня, заподозрив насмешку, но я и
не думала смеяться.
— Она… хорошая девушка, — выдал он.
— Я тоже так думаю. Очень красивая. Милая. Она мне
понравилась.
— Ты ей тоже, — заявил он в крайнем
недоумении. — Она назвала тебя благородной. — На этом слове Славка
все же споткнулся и торопливо отвел взгляд.
— Поблагодари ее от меня за теплые слова, —
сказала я проникновенно с самым серьезным видом.
— Она не такая, как все, — нахмурился Славик,
точно я в этом сомневалась. — Я говорил, что не стоит ей с тобой
встречаться, но она решила…
— Мне понятно ее желание…
— Да?
— Да. Она хотела быть уверенной в том, что не разбила
чужое счастье. Так как счастьем у нас не пахло, она успокоилась.
Мои слова возымели на Славку неожиданное действие, он
обиженно засопел и спросил:
— Что ты имеешь в виду? Я любил тебя… ты же знаешь, я
любил тебя так, что… да я бы голову в петлю сунул.
— «Зачем?» — мысленно задала я невинный вопрос, —
если бы ты, если бы тогда… но ты всю жизнь… — В этом весь мой бывший
возлюбленный — если бы да кабы, много эмоций и совершенно никакого толку.
— Я знаю, — смиренно кивнула я, дождавшись, когда
он заткнется, так и не успев сказать ничего путного. — Я перед тобой
виновата…
— Глупости, — испугался Славка, — Никто не
виноват. Никто. Это жизнь. Говорят, против судьбы не попрешь…
«Ну, если тебе так удобнее думать», — пожала я плечами,
опять же мысленно, а вслух сказала:
— Конечно, ты прав…
Разговор начал действовать мне на нервы. Славка прибежал ни
свет ни заря для того только, чтобы узнать, не обидела ли я резким словом его
подружку и не сделала ли ему плохой рекламы. Вроде бы ему пора успокоиться, а
главное, выметаться. Вдруг мне повезет и я еще сосну часик?
Славка что-то говорил, но я не слушала, кивая в такт его
словам время от времени до тех самых пор, пока он не спросил:
— Как думаешь, за что убили Вовку?
— Я думаю?.. — выпучив глаза, точно не веря ушам
своим, переспросила я.
— Ну… что-то ты думаешь?
— Я Вовку знать не знала. Два дня работы под его чутким
руководством.
— За два дня можно многое успеть.
А вот это уже настораживало.
— Ничего узнавать я не хочу. Это, как правило, либо
тюрьма, либо пуля. В тюрьме не сахар, а на кладбище я не тороплюсь.
— У меня плохое предчувствие, — сказал Славка и
даже поежился, а потом посмотрел на меня.
Теперь стало ясно, что за нужда привела его ко мне в столь
неурочное время. Я засмеялась, покачала головой и заявила:
— Меня все это не касается. Это твои проблемы, и они
никогда не станут моими…
Он был похож на обиженного ребенка, выпятил губы и сопел с
самым несчастным видом.
— Но тебе что-то известно? — спросил он осторожно.
— Ничего.
Зная Славку, я могла предположить, что это будет
продолжаться очень долго, но в этот раз вышло иначе. Кто-то позвонил ему на
сотовый. Славка достал трубку и выслушал сообщение.
— Серега погиб, — сказал он, хоть я и ничего не
спрашивала. — Выбросился в окно с шестого этажа. Валька говорит, в
квартире нашли записку, что это он убил Вовку. Поскандалили, и он стукнул его
по затылку. А потом испугался, что в тюрьму угодит. Валька говорит, он был
пьяный в стельку. Такие каракули в письме… И головой вниз.
— Менты довольны? — спросила я и тут же на себя
разозлилась.
— Ты думаешь? Кто же тогда убил Вовку? И зачем? А тут
вроде все сходится. Они и вправду не очень ладили. И тюрьмы Серега ужасно
боялся…
— А кто о ней мечтает? — удивилась я.
Смерть Сереги произвела на Славку самое благотворное
впечатление, он повеселел и потерял интерес к нашей беседе.
— Съезжу, переговорю кое с кем. Надо быть в курсе.
— Давай, — кивнула я, проводила его до двери
и, — устроившись на подоконнике, закурила.
Предаться раздумьям мне не дал Палыч, он возник в кухне и
спросил нерешительно:
— Чего приходил-то?
— Кто его знает…
— Дурака свалял, а теперь ходит… Думать-то раньше надо
было… теперь чего… А ты как? — насторожился он.
— Что?
— Как к нему относишься?
— Никак. Палыч, сходи в магазин, хлеба нет. И редиски
купи, хочу редиски под майонезом.
— Редиску ты с детства любишь. Бывало, сидишь на
подоконнике и трескаешь, точно яблоки…
Взяв деньги. Палыч ушел, а я разглядывала высоченную березу,
росшую во дворе напротив нашего окна, и думала о самоубийстве охранника,
случившемся весьма кстати.
До двенадцати я ждала Зойку. Решив, что от Ваньки она скорее
всего проедет прямо на работу, отправилась в ресторан. Новость о том, что
Серега выбросился в окно, уже знали все, персонал активно обсуждал ее,
перепевая на все лады. Достоверно известно следующее: письмо он оставил, в три
строчки: «Вовку убил я. Мы поскандалили. Убивать я не хотел». Очень лаконичное
послание. Упившись до бесчувствия. Серега вышел на балкон в своей квартире и
сиганул вниз головой с шестого этажа. Жил он у матери (которая, как известно,
была больна), а кончать счеты с жизнью, как заботливый сын, отправился к себе.
По-моему, очень разумно. Соседи услышали крик в половине первого ночи. Вызвали
милицию и «Скорую». «Скорая» не понадобилась. А вот милиция обнаружила
предсмертное письмо и три пустые бутылки водки. В общем, гибель Сереги
обсуждалась вовсю. Вспомнили, что на Восьмое марта они с Вовкой едва не
подрались, что Вовка одно время жил с Серегиной девчонкой, потом она вернулась
к нему, а потом бросила обоих.
— Да я сразу подумала, что это он его укокошил, —
перекрикивая всех, радовалась Людка. — Ведь дураку ясно было… — Многие
Людку с готовностью поддержали.
