Я сунула трубку в карман и, махнув рукой на прощание, вошла
во двор ветхой двухэтажки, через узкий проход между заборами выбралась на
соседнюю улицу и зашагала веселее. В то, что Зойку убили по приказу Славки, я
не верила. Чижик это выдумал, чтобы я убралась из города. Убийца мертв, мстить
некому, вот и скатертью дорога. То, что Славка испугался, похоже на правду, но
одно упорно не вязалось с другим — прежде чем устроить кровавое побоище, ему
пришлось укокошить ребят из команды Еремея, торчавших под моими окнами в «БМВ».
Можно сказать, укокошить своих же собратьев, раз те и Славка в поте лица
работали на одного человека. Очень глупо, а главное, опасно. Кто-то из исполнителей
мог усомниться в правильности такого шага или попросту проболтаться. В этом
случае Славке пришлось бы очень нелегко. Нет, полагаться на чужое молчание он
бы не стал, а убить самому — кишка тонка, он и Лену-то убил по ошибке, потому
что стрелял издалека, боясь приблизиться к жертве. Ей же надо в глаза
посмотреть, почувствовать… Ладно, это психология, ну ее к лешему. Я не верю,
что убил Славка, еще меньше поводов думать, что убил Еремей, то есть что он
отдал такой приказ, опять-таки два трупа в «БМВ» в схему не укладываются (если
он, конечно, не ведет исключительно сложную игру и жертвует пешками, надеясь
выиграть нечто очень серьезное). Кому перешла дорогу Зойка? За что ее убили? Я
не видела повода, кроме одного — заставить меня действовать. Кому это надо? А
главное — я действую? Или меня только подталкивают? К чему? Вот черт… Славка
погиб, и его смерть вешают на меня. Очень логично, кстати. Еремей жаждет
получить мой скальп. И, наверное, получит его. Убийца должен быть доволен — он
останется в тени. Отлично, знать бы еще, кто этот сукин сын… Попробуем решить
проблему по-другому — кому выгодна смерть Славки? Уверена, наберется с десяток
людей, но плохо то, что у меня нет ни одного на примете. Я слишком долго
отсутствовала, у меня нет нужных связей, и я плохо представляю себе расстановку
сил.
Тут я сообразила, что уже некоторое время стою на
троллейбусной остановке и пялюсь на какую-то афишу. Цирк приехал… Клоун дядя
Миша… А что, это идея. Почему бы не навестить старика? Как он меня встретит,
можно только гадать, но попробовать стоит. Я запрыгнула в троллейбус и где-то
через полчаса была на подступах к дому дяди Миши. Для ресторана рановато, очень
может быть, что сейчас он в своей квартире. Вопрос, как, не рискуя, оказаться
там? Ресторан, где меня слишком хорошо знают, в трех шагах от его жилья.
Я села на ступеньках Городского исторического музея и
задумалась. Двор его дома выходит на Красносельскую, если попробовать зайти
оттуда, точнее, со стороны сгоревшего пивбара… там забор, но перелезть через
него невелика проблема. Я закинула сумку на плечо и зашагала в сторону
Красносельской. Улица сплошь состояла из магазинов, кафе, баров и прочих
подобных заведений. Это хорошо и плохо. В толпе на меня вряд ли обратят
внимание, но и опасность я замечу не скоро. Я шла, глядя под ноги, выставив
вперед плечо, юркнула в подворотню, выходящую к пивбару, и осмотрелась. Передо
мной была кирпичная стена, в глубине гараж. Ни души. Пройдясь вдоль стены, я
обнаружила мусорный контейнер с двумя котами на крышке и, взгромоздясь на него,
легко влезла на стену, проваленная крыша пивбара была прямо подо мной, а дальше
двор дома, где жил дядя Миша. Я малость просчиталась, расстояние до него
приличное, и по стене мне его не преодолеть. Крыша бывшего пивбара выглядела
очень ненадежно, я осторожно спустилась, держась за стену, нащупала ногами
твердую опору, опасаясь, что эта груда железа рухнет подо мной и я переломаю
ноги. В моем положении это очень некстати. Однако без особых трудов я добралась
до соседнего забора, немного помучившись, преодолела его и оказалась на крыше
кирпичного гаража, прямо во дворе дома, где жил дядя Миша. Дом, что был мне
нужен, раньше, наверное, принадлежал купцу (впрочем, может, купцам особняки не
положены, поди разберись). Со своего места я хорошо видела окна полуподвала,
забранные решетками окна первого этажа и распахнутые настежь второго. Из того,
что возле самой двери подъезда, доносилась музыка, двор был пуст, не считая
собаки, привязанной у сарая напротив. Пес положил морду на лапы, без малейшего
намека на оптимизм в глазах. Надеюсь, собака решает свои проблемы и ей не до
меня.
Я пролежала на крыше минут сорок, ничего подозрительного не
усмотрела, за все время лишь раз увидела человеческое лицо в одном из раскрытых
окон показалась старушка, полила цветы на подоконнике и исчезла. Я вздохнула и
спустилась с крыши. Спуск прошел не совсем удачно, я ободрала ладони,
чертыхнулась и, не оглядываясь, нырнула в подъезд.
Первый этаж занимал магазин, и вход в него, соответственно,
был со стороны улицы. Я поднялась на второй и позвонила в ближайшую ко мне
дверь, так как не знала, в какой квартире живет дядя Миша. Открыла та самая
старушка, что поливала цветы.
— Здравствуйте, — поздоровалась я, очень надеясь,
что старый рецидивист соседям не досаждает и мне на мой вопрос ответят, —
Вы не скажете. Потаповы где живут?
— Потапов? Напротив. А вы ему кто будете? —
проявила интерес старушка.
— Из отдела по страхованию, — улыбаясь, ответила
я, чем очень ее озадачила, . она явно не знала, что это за отдел, впрочем, я
тоже.
Звонок на двери, что напротив, отсутствовал.
— Входите, — сказала соседка. — У него не
заперто.
Дверь действительно была прикрыта не плотно, но я все-таки
постучала.
— Кто? — раздался голос из глубины квартиры и тут
же — Заходи.
Я вошла, только сейчас вдруг подумав, что у дяди Миши могли
быть гости, встреча с которыми не сулит мне ничего хорошего.
Дядя Миша был один, стоял возле плиты на крохотной кухне и
стряпал себе яичницу. Спортивные штаны по моде двадцатилетней давности и
рубашка в темную полоску делали его похожим на всех пенсионеров. Ко всему
прочему дома он носил очки, одна дужка была перетянута лейкопластырем. Увидев
меня, очки он снял, затем вновь водрузил на нос и кивнул на стул:
— Садись.
Я села и только тогда поздоровалась, не удержалась и
улыбнулась. Дядя Миша, наблюдая за яичницей, глянул через плечо и ворчливо
спросил:
— Чего лыбишься? Жизнь радует?
— В жизни обнаружились большие проблемы. Вы на деда
моего похожи… не обижайтесь.
— А чего обижаться? Дед и есть. Седьмой десяток
разменял, давно пора на кладбище, а мне все отгулы дают. Ты одна?
— Одна. И во дворе вроде пусто.
Он махнул рукой и поставил сковородку на стол.
— Ко мне не сунутся. Я старый человек, но все же им не
по зубам. Бери вилку, угощайся.
— Спасибо, — ответила я. — Можно руки помыть?
— Конечно. По коридору прямо.
