— Убил бы, если б мог. Убирайся. Твой любовник не
жилец, об этом я позабочусь. Если не дура, сбежать из города успеешь. — Я
кивнула, торопливо покидая комнату, пока он не передумал. Хваленая выдержка ему
все-таки изменила, — Если еще раз встретимся — убью, — сказал он на
прощание. Я осторожно прикрыла дверь.
Я шла по коридору, ничего не видя и не слыша вокруг, виски
сдавило тупой болью, взор застилала кровавая пелена, я вихрем ворвалась в свою
комнату, за две минуты оделась, схватила пистолет, проверила его, сунула
сотовый в карман. Бардин мог передумать в любую минуту, тогда у меня не
оставалось никаких шансов. А может, он просто играет со мной, как кот с глупой
мышью, и в то мгновение, когда… Я достигла входной двери, она была открыта,
толкнула ее, намереваясь выйти, и тут из темноты возник Саша.
— Я не знаю, почему он тебя отпускает, — сказал он
сквозь зубы. — Но я тебя, сука, из-под земли достану. Можешь мне поверить.
Я не помню, как выхватила пистолет, приставила дуло к его
подбородку и зашипела:
— Мне плевать, понял ты, ублюдок? Мне плевать. Ты
сказал, что хотел, а теперь послушай меня. Скажу тебе по секрету — мы все
уроды, и ты, и я, и твой Бардин… О черт. Можешь передать ему мои слова, можешь
передать ему, что я люблю его, хоть это никому не интересно и меньше всего
тебе, и, если мы еще раз встретимся, я сама убью его… — На этом я выдохлась и,
выскочив из дома, бросилась вперед, не разбирая дороги. В душе моей бушевал
пожар, я широко шагала в предутреннем мраке и даже не скоро сообразила, что
размахиваю пистолетом, как турист палкой. Сунула его под футболку, наконец
догадалась оглядеться, чтобы понять, где нахожусь. Судя по частным домам
вокруг, тихим, без единого огня в это время суток, где-то в пригороде. Мне было
все равно, куда идти — налево, направо, и я шла прямо, шла, сцепив зубы,
ненавидя весь этот мир и себя в нем, шла до тех пор, пока не оказалась возле
речного вокзала. Села на пристани и уставилась на одинокий фонарь, который здесь
был абсолютно не нужен. Я ждала нового дня, хотя он был мне так же необходим,
как этот фонарь на пристани.
Когда появились первые троллейбусы, я поехала в город. У
меня не было никакой цели. И страха тоже не было, хотя бояться, наверное,
следовало. Например, милиции, вознамерившейся повесить на меня убийства,
которые я не совершала, или людей Еремея, у которого имелись ко мне претензии.
Я бродила по центру от магазина к магазину, задевала плечом прохожих, понятия
не имея, куда иду и чего хочу. По-настоящему мне хотелось, чтобы все поскорее
кончилось. Я даже завидовала Зойке, которой теперь не надо было ни думать, ни
чувствовать.
— Лийка, — вдруг окликнул кто-то меня, а я замерла
как вкопанная. Рядом со мной стояла Людка, официантка из ресторана, и пялилась
во все глаза.
— Привет, — смогла пробормотать я.
— А говорили, ты из города сбежала, с каким-то мужиком…
— Назад вернулась.
— Бывает. Поссорились? С этими мужиками одна морока… —
Она тяжко вздохнула. — Про Сашку слышала?
— Про какого?
— Про моего. — Людка вроде бы даже
обиделась. — Недавно похоронили.
— Так он вроде не болел?
— Кончай издеваться. Парень он, конечно, был непутевый,
но есть и похуже. Я уж как-то привыкла.
Мы стояли посередине улицы, увертываясь от прохожих, а в
моем мозгу вдруг что-то щелкнуло, точно выключатель.
— Пойдем в кафе, — кивнула я. — Новости
расскажешь.
Кафе было в трех шагах от нас, пластмассовые столы стояли на
улице, огороженные невысоким заборчиком. Мы прошли и сели за ближайший к нам.
— Давай по сто пятьдесят, — предложила
Людка, — Сашку помянем.
Подозвали официантку, сделали заказ, за это время я успела
окончательно прийти в себя.
— Так что там приключилось с твоим Сашкой? Людка
вздохнула, заглядывая в пустую рюмку.
— Ты же помнишь, он к своим собрался. Мы еще
поскандалили.. Думала, сбежал. Был и нету. Я, грешным делом, его матом
поливала, от всей души, как говорится… Злилась очень. А его пять дней назад
нашли. С башкой простреленной Сидел в своей тачке… на жаре-то протухнуть успел,
а я его матерно… — Людка вытерла слезы и вожделенно посмотрела на официантку,
решив заказать еще по сто пятьдесят.
— Так где его нашли?
— В лесу, возле старого аэродрома. Детишки на машину
наткнулись. Случайно. Окно открытое, он сам за рулем, а в голове дырка.
— Кто ж его?
— Поди разберись в их делах. Ведь говорила: Сашка,
завяжи, все равно одна дорожка, либо в тюрьму, либо в могилу. Так ведь разве
послушает? Да и как его от дружков отвадишь, если они в ресторане каждый день
пасутся. Он парень неплохой и меня любил, да не судьба, как говорится. На юг
меня свозить обещал, расписаться хотели. Вот тебе и юг…
Мы выпили, я смотрела на Людку и слушала не прерывая.
— Значит, за что убили, так и не выяснилось?
— А кто выяснять будет? Менты? Больно им надо. Для них
он кто? Бандит. И если кокнули, значит, свои. Чего-нибудь не поделили. Сашка,
он простой и людям верил, хоть и было у него три ходки. Но, как говорится, не
дал бог ума, что ж теперь. А душа-то все равно болит. Глядишь, остепенился бы,
и зажили как люди. Он неплохой был, правда. Ну, кулаками махать любил, так то
по пьянке, а так дурного слова не сказал. И на деньги не жадный. Перед тем, как
ему уехать, мы поскандалили здорово, ты ведь слышала… Я его послала, а он мне —
красотулечка, золотце, заживем как в сказке, потерпи малость… и все подмигивал.
Денег дал, я сперва думала, что он в пятницу из города подался, как хотел
вначале, а он в воскресенье ко мне заскочил ночью, то есть к утру ближе.
Сказал, у дружка был. Только не велел никому рассказывать, что здесь еще. Мол,
будет спрашивать кто, укатил в пятницу. Обещал, что к осени вернется и
поженимся, дал тысячу баксов. Почти все ушли на похороны. В ресторане поминали.
Вроде все по-людски. Жалко, тебя не было.
— А откуда у него деньги?
— Сказал, в карты выиграл. Может, врал, может, сотворили
чего, и менты правы — дружки и кокнули. У них не заржавеет.
— А кто у твоего Сашки в дружках ходил?
— Так весь наш контингент. В кого хочешь в кабаке
пальцем ткни, тот и дружок. Ванька. Зойки твоей мужик, к примеру. — Тут
Людка запнулась и спросила испуганно? — Его ведь тоже того… ты знаешь?
— Знаю.
