Она пыталась забыть о Линдли, но была не в силах справиться с собой.
Тут, к ее несказанному облегчению, зазвонил дверной звонок, и волшебная действительность вытеснила ужасное прошлое из ее памяти.
Мэриголд пошла в холл, едва скрывая свою радость, и распахнула дверь.
На пороге стоял Линдли.
Глава 6
В первую секунду Мэриголд подумала, что у нее галлюцинация. Но Линдли тоже был ошеломлен, и она поняла — это реальность.
— Мэри? — Он молчал всего секунду, но ей показалось, что прошла вечность. — Мэри, что, черт возьми, ты здесь делаешь?
— Я здесь остановилась, — еле вымолвила Мэриголд, ничего не соображая.
— Остановилась?
Он мягко отстранил ее и вошел внутрь, закрыв за собой дверь.
— Где Стефани?
— Ее нет. Она в Лондоне.
— В Лондоне? Я считал, что она все время дома.
«А я, — с горечью подумала Мэриголд, — считала, что ты в Америке».
Глупо было полагать, что все может разрешиться само собой только потому, что ей этого хотелось.
— Тогда что ты тут делаешь? — По старой привычке Линдли взял ее за руку и повел в гостиную. Все его поведение говорило о том, что в доме Стефани он чувствует себя хозяином. Впрочем, он и был здесь хозяином. — Я ничего не понимаю. Было бы довольно странно встретить тебя здесь со Стефани. Но то, что ты здесь без нее, совершенно необъяснимо.
Он замолчал, вопросительно глядя на Мэриголд, и она решила, что должна ему ответить.
— Да, это должно казаться странным, — начала Мэриголд. И оттого что ее слова звучали так глупо и беспомощно, она добавила: — Я знаю Стефани очень хорошо. Я с ней работаю.
— Работаешь с ней? И давно ты ее знаешь? Что все это означает, Мэри?
Линдли уселся в кресло у огня — то кресло, в котором четверть часа назад сидел Пол, — и вытянул перед собой длинные ноги. Мэриголд чувствовала, что он не сердится. Если же он все-таки сердился, то не показывал виду. Его дружеская улыбка была вполне искренней.
Но он был озадачен и, возможно, даже встревожен, хотя и пытался это скрыть.
Мэриголд медленно опустилась на ручку кресла напротив Линдли, подумав, что, как бы ни хотелось ей промолчать, она будет вынуждена многое ему объяснить.
— На самом деле все очень просто. Я имею счастье знать Стефани…
— Давно ты ее знаешь? — быстро перебил ее Линдли. — Ты никак не могла знать ее до того, как мы с тобой познакомились.
— Нет, конечно нет. Я даже не представляла, какая она, хотя ты мне ее описывал.
Он слегка поморщился и спросил:
— Ты меня в чем-то упрекаешь?
— Ты сам все прекрасно понимаешь, — резко ответила Мэриголд. — Я не хочу обсуждать с тобой Стефани. Я познакомилась с ней…
— Как?
— Это не имеет значения, — произнесла Мэриголд с неожиданной для себя решимостью. — У меня… у меня появилось несколько свободных дней, и она предложила мне пожить здесь. Но если ты приехал сюда повидать Стефани, боюсь, тебе нужно вернуться в Лондон.
— Может, мне не возвращаться в Лондон, Мэри? — В глазах Линдли вдруг засветились лукавые искорки, которые на мгновение напомнили Мэриголд, что она когда-то считала его неотразимым. — Понимаешь, у меня тоже есть несколько дней перед Америкой…
— Так ты остаешься? — Она была не в силах скрыть свое негодование.
— Да, я остаюсь. Раньше ты бы этому обрадовалась, Мэри.
В его тоне не было упрека. Просто констатация факта, и констатация такая верная, что ей нечего было возразить. Линдли быстро воспользовался ее молчанием и сразу же спросил:
— Неужели все так изменилось?
Ее реакция была совсем не такой, как он ожидал. В широко открытых глазах Мэриголд мелькнул ужас, и она воскликнула:
— Да… изменилось, и очень сильно! И что ты имеешь в виду, говоря, что не собираешься ехать в Лондон? Ты… ты должен уехать, разве нет?
Он нервно рассмеялся и пожал плечами:
— Пусть это не мой дом, но это дом моей жены, и я всегда считал, что могу здесь остановиться.
— Но, Линдли, ты… не можешь. — Страх, по-видимому, настолько парализовал Мэриголд, что она могла только слабо протестовать, вместо того чтобы овладеть ситуацией и решительно отказать Линдли.
Он окинул ее взглядом с головы до ног. В его блестящих темных глазах был насмешливый вызов.
— Я понял, — произнес он уверенно, — что мы остаемся одни на все выходные.
— Как ты смеешь так со мной разговаривать? — выкрикнула Мэриголд, вскочив на ноги. — Как смеешь ты даже намекать на что-то? Разве я выразилась недостаточно ясно, когда сказала…
— Ну-ну, остановись. — Гнев Мэриголд только позабавил Линдли. — Ты не ожидала, что так получится. Как и я. Встретить тебя здесь было для меня большим сюрпризом. Что Бог ни делает, все к лучшему. Послушай, не злись, — попросил он, заметив, что Мэриголд хочет что-то сказать, и быстро схватил ее за руку. — Если бы ты любила меня так сильно, как говорила раньше…
Он неожиданно замолчал, и Мэриголд увидела, что он смутился. Сначала она не могла взять в толк, почему его настроение так резко изменилось. Но, увидев, что Линдли разглядывает ее руку, Мэриголд все поняла.
Второй раз в их жизни они оба молча смотрели на простое золотое кольцо на руке Мэриголд.
После очень долгой паузы Линдли промолвил:
— Так вот оно что! Здесь есть кто-то еще.
— Да, — ответила Мэриголд и поразилась, что ей так легко говорить. — Здесь есть кто-то еще.
— Ты удрала от меня, несмотря на все твои заверения. Но ты собиралась сделать то же самое с…
Впоследствии Мэриголд и радовалась, и изумлялась, вспоминая, как она вырвала у Линдли свою руку и отпустила ему увесистую пощечину.
— Как тебе не стыдно! — яростно воскликнула она. — Тебе это может показаться очень странным, но у меня медовый месяц.
— У тебя — что? — Он машинально приложил ладонь к щеке, и было видно, что злость, вызванную пощечиной, заглушила удивление. — Медовый месяц? Но, моя дорогая Мэри, кто этот счастливец? И где он сейчас?
— Он… он вышел на несколько минут. Это Пол Ирвин, и он вот-вот возвратится, Линдли, и я хочу, чтобы ты ушел!
Внезапно силы оставили Мэриголд. Ей подумалось, что, возможно, было бы лучше попросить Линдли не портить ей вечер, притворившись, будто она рассчитывает на его снисхождение. Линдли, с его чувством юмора, вполне мог бы пойти ей навстречу. Трудность заключалась лишь в том, что Мэриголд вряд ли выглядела бы убедительно в роли светской львицы.
Но она сделала ошибку. Она дала Линдли понять, что боится его, и тем самым признала его превосходство. Ей не удалось обманом выпутаться из затруднительного положения, и теперь вместо того, чтобы требовать, она умоляла.
