— Нет. Боюсь, все сгорело, кроме того, что было на мне, — ответила Мэриголд, слегка поморщившись.
Она была удивлена, обнаружив, что может беззаботно болтать с медсестрой, тогда как всего лишь через несколько минут ей предстоит очередная встреча с Линдли.
Мэриголд отвели к довольно суровой на вид старшей медсестре, которая недовольно сказала:
— Можете ненадолго зайти к нему, если хотите. Но я думаю, он спит.
Они вошли в небольшую палату, очень похожую на ту, которую занимала Мэриголд. И там она увидела Линдли. Глаза его были закрыты, лицо казалось необычайно смуглым.
— Он просто… спит? — испуганно прошептала Мэриголд. — Или он без сознания?
— Сейчас он спит. Но он редко приходит в себя.
— Он… в опасности?
— Он получил сильный удар по голове, — уклончиво ответила старшая медсестра.
— Но он ведь приходил в себя прошлым вечером?
— Да. — Старшая медсестра стала еще суровее. — Но ему разрешили говорить слишком долго. Большая ошибка.
— Его жене позволили повидаться с ним?
— Да.
— И он… долго разговаривал с ней?
— Слишком долго.
Старшая медсестра решила, что ей больше нечего сообщить Мэриголд. И девушка уже не находила причин задерживаться в больнице.
Она почтительно поблагодарила старшую медсестру, получив в ответ величественный кивок, и медленно пошла в свою палату.
До дома действительно было недалеко, и Мэриголд уговорила медсестру остаться на чай.
— Спасибо. На самом деле я надеялась, что вы пригласите меня, — ответила та. — Я недолго живу в Лондоне, и у меня мало знакомых. Обычно я не предлагаю больным проводить их домой. Я была рада шансу завести подругу.
— Это замечательно, — сказала Мэриголд, рассмеявшись. — Можете приезжать ко мне в любой день, когда будете свободны.
Ее предложение было принято с готовностью, но затем Мэриголд поняла, что ее будущее слишком неопределенно, чтобы приглашать людей в дом, в котором ей самой недолго суждено оставаться.
— Я могу приготовить чай, — любезно предложила гостья. И Мэриголд, вспомнив, что должна позвонить Полу, позволила своей новой подруге сделать чай, пока она будет разговаривать по телефону.
Дозвониться до Пола было непросто, но когда Мэриголд это удалось, выяснилось, что его нет на месте. Поэтому она попросила передать ему, чтобы он сразу ехал домой, и на какое-то время превратилась в радушную хозяйку, не интересующуюся ничем, кроме семейных проблем своей гостьи.
Оставшись наконец одна, Мэриголд села у огня, собираясь обдумать, что сказать Полу, когда он придет. Он, очевидно, решил, будто она сделала еще одну несвоевременную попытку уговорить Линдли не препятствовать разводу. Возможно, лучше всего было бы сообщить Полу, что именно по этой причине Линдли оказался у нее на работе в столь поздний час. Единственное, в чем ее могут упрекнуть, — это безудержное стремление устроить судьбу Стефани.
Но что все-таки сказал Линдли, когда к нему приходила Стефани?
Мэриголд без конца задавала себе этот вопрос и постепенно убеждалась в том, что Линдли должен был рассказать Стефани всю правду.
Если Стефани наконец узнала всю правду, чем это может грозить ей, Мэриголд?
Способна ли Стефани ее простить?
Способна ли она понять, как горько сожалела Мэриголд о своем безрассудном увлечении и как она мечтала стать хорошей женой Полу?
Если Стефани простит ее, Пол может так ничего и не узнать.
Но объяснения со Стефани все равно не избежать. Следовало бы поговорить с ней до приезда Пола. Как глупо, что она не подумала об этом раньше! Но сейчас еще не поздно позвонить.
Мэриголд машинально принялась набирать номер детского сада, но затем вспомнила о пожаре и попыталась позвонить Стефани домой, хотя и не надеялась ее застать.
Как она и предполагала, Стефани дома не оказалось, и Мэриголд удрученно положила трубку.
Что ж, придется отложить беседу со Стефани на завтра. Пол может прийти в любой момент. И только Мэриголд подумала об этом, как хлопнула входная дверь.
Мэриголд побежала в прихожую и упала в объятия Пола.
— Как ты решилась поехать домой одна? — ласково пожурил ее Пол. — Я собирался привезти тебя днем.
— Да, я знаю. Но я очень хотела домой. Я не могла больше там оставаться. Меня привезла медсестра. Я отлично себя чувствую.
— Молодец. — Он смотрел на нее с такой любовью, что Мэриголд не могла поверить, будто Стефани уже передала ему свой разговор с Линдли. Значит, письмо выражало его истинные чувства, и у Пола до сих пор не возникло никаких подозрений на ее счет.
Когда он пил чай, Мэриголд присела на подлокотник его кресла и со спокойствием, удивившим ее саму, проговорила:
— Я хочу рассказать тебе о Линдли, Пол.
В ее голосе была еле заметная нерешительность, и руки, лежащие на подлокотнике кресла, слегка дрожали.
— Да? Что именно ты хочешь рассказать? — Пол даже не взглянул на нее, а продолжал не спеша пить чай.
— Тебе, наверное, показалось очень странным, что он тоже был там.
— Да, это выглядело немного странно, — согласился Пол ничего не выражающим тоном, как будто боялся, что любое сильное проявление чувств может напугать Мэриголд.
— Я случайно встретилась с ним на улице, во время ленча. Он остановился и заговорил со мной. Я сначала не хотела ему отвечать, но потом он упомянул о Стефани и о разводе. Конечно, это было глупо, Пол, но у меня создалось впечатление, что, если я еще раз поговорю с ним, он может изменить свое решение.
— Ты маленькая идиотка, — нежно сказал Пол.
— Да, я знаю. — Мэриголд осторожно тронула его за плечо. — Но я считала, что все-таки сумею что-нибудь сделать для Стефани. Я попросила Линдли дать мне возможность поговорить с ним еще раз. Он ответил, что очень занят, и категорически отказывался продолжать какие-либо дискуссии на эту тему. Потом он все же согласился уделить мне немного времени. Он предложил мне вечером прийти к нему домой, но я отказалась. И тогда он сказал, что мог бы заехать в детский сад.
— Так поздно?!
— Да. Нужно было, чтобы Стефани ушла. Я предупредила ее, что задержусь на работе. — Мэриголд заметила, как он напрягся, и поспешно добавила: — Я… я забыла, что Сандерсон с женой ходят в кино по вторникам.
— Понимаю. Продолжай.
— На самом деле мне больше нечего сказать. Он пришел, мы начали беседовать, а потом почувствовали — что-то не так. И когда мы поняли, в чем дело, весь дом уже пылал.
— Вы, должно быть, слишком увлеклись общением, — промолвил Пол сухо.
— О да. Конечно, Пол. Но мы говорили о Стефани.
