– Но сейчас-то мы задумываемся над тем, что делаем…
– Нет. Это вам только кажется, а на самом деле вы этого ещё просто не умеете. Вы не знаете, к чему в конечном счёте приведут ваши усилия, а потом разводите руками: «Мы ведь хотели как лучше…».
– Понятно. Мы, земляне, несовершенные – подростки, как вы сказали, а вы – старики, умудрённые жизнью. Всемогущие и всеблагие боги Вселенной…
– Всемогущих не бывает. И мы не боги – мы тоже можем ошибаться. Например, лично вас мы недооценили – ваше воздействие на мир Саракша оказалось чересчур энергичным. И поэтому ваше дальнейшее присутствие здесь крайне нежелательно.
– Понятно, – повторил Мак. – Но зачем все эти наши с вами переговоры на высшем уровне? Насколько я могу понять, ваши возможности очень велики – например, можете ли вы гасить звёзды?
– Теоретически, при соответствующей концентрации изощрённых разумов, – можем. Другое дело, что подобное деяние не имеет смысла: зачем это нужно?
– Значит, можете. Тогда почему бы вам просто не прихлопнуть нас с Рудольфом и не закрыть доступ землянам на Саракш с помощью какой-нибудь искусственно созданной зоны пространственной непроходимости?
– Мы могли бы это сделать, но мы уважаем свободу воли всех разумных существ и куда бережнее, чем вы, люди Земли, относимся к жизням «младших братьев по разуму», как вы называете тех, кто стоит ниже вас по лестнице развития. Вы должны сами принять решение, Максим, – только так.
– А если моё решение вас не устроит?
– Что ж, – Странник развёл руками, – значит, будущее Саракша будет мрачнее, чем мы предполагаем. И может быть, в какой-то из его Реальностей-копий возникнет ещё один Тёмный Мир, который умножит силы нашего врага. Такое уже случалось – падать легче, чем подниматься, и топтать цветы зачастую приятнее, чем заботливо их выращивать. Были такие примеры – и у вас, и не у вас тоже.
– И вы пошли на нарушение вашего инкогнито только ради того, чтобы я сам принял решение… – задумчиво произнёс Каммерер.
– Любое по-настоящему разумное существо принимает решения самостоятельно, а не по чьей-то указке. Эти решения могут быть ошибочными при недостатке информации – вот поэтому я с вами и встретился, чтобы всё вам рассказать. Что же касается нашего инкогнито, то оно не будет нарушено: когда наша встреча завершится – а это произойдёт уже скоро, – вы просто забудете всё, о чём мы говорили, и даже забудете о самой нашей встрече.
Да, они могут это сделать, подумал Максим. Для существ, способных гасить звёзды, навести выборочную амнезию – детская задачка. Но если я всё забуду…
– Подождите, а как же я тогда смогу принять решение?
– А вы уже его принимаете – ваш мозг работает. И принятое решение сохранится в вашем подсознании и всплывёт, и вы будете уверены, что именно так и надо поступить. Всё очень просто.
Дубль замолчал, а Максим почти физически почувствовал, как истекают минуты.
– Могу ли я задать вам несколько вопросов? – спросил он, опасаясь, что Странник вот-вот исчезнет, и на этом всё кончится.
– Можете, и я даже дам на них ответы. Но смысл? Вы ведь всё равно всё забудете.
– Смысл есть. Познание – это основное, что движет разумным существом. Человек смертен, и какой вроде бы смысл узнавать что-то новое и радоваться этому узнаванию, если всему этому придёт конец, и смерть обернётся полным забвением всего? И так ли уж велика разница между минутами нашей с вами встречи и краткими годами человеческой жизни – она чисто количественная.
– Да, мы не ошиблись в вас, Максим, человек с планеты Земля, – произнёс Странник, и Каммереру почудилось, что в холодном голосе дубля проскользнула уважительная нотка. – Вы действительно незаурядны – это не комплимент, это констатация факта. Спрашивайте.
– Горцев сотворили вы, а варвары, питающиеся радиацией, – тоже ваше творение?
– Нет. «Горячие воины» возникли без нашего участия. В их появлении есть двойной смысл: или они станут хозяевами выжженной планеты – разумная жизнь продолжится, пусть даже в искажённой форме, – или, если истинные люди Саракша спасут свой мир, варвары станут для них врагами: тем самым злом, отталкиваясь от которого, добро сможет подняться. А заодно я отвечу вам на вопрос, который вы хотите задать, но ещё его не сформулировали – я читаю ваши мысли. Пси-генераторы не нужны будущему Саракша: новые саракшиане – и горцы, и пандейские метисы, и даже варвары – иммунны к стандартному пси-полю. Толчок сделан, и этого достаточно – вам самое время остановиться, пока ещё не поздно, и пока ещё внесённые вами искажения исторической вариативности не вышли за пределы допустимого. Помогать юным Мирам взрослеть – высокое искусство, которым вы, земляне, пока что не владеете.
– А что такое пси-поле? Лучшие учёные Земли так и не сумели разобраться в его природе. Это поле не подчиняется законам физики, которые нам известны.
– Я не могу вам ответить. Природа ментального поля – это одна из величайших тайн Мироздания, и эту загадку вы должны разгадать сами, без подсказок, – когда придёт время. Знания, полученные до срока, могут оказаться смертельными, такое уже не раз случалось во Вселенной.
– Тогда другой вопрос. Вы говорили, что у вас нет никаких машин и механизмов, но мы находили ваши материальные следы – города, машины, искусственные спутники. Кто их создал?
– Галактика велика – вам известна только малая её часть. Существуют техногенные цивилизации, превосходящие вас по уровню развития. Вы ещё встретитесь с ними, когда в дальнем космосе выйдете за пределы вашей Реальности, замкнутой на Землю. Вселенная бесконечна, познание безгранично.
Странник шевельнулся, и Максим понял, что контакт сейчас оборвётся.
– Ещё один вопрос, последний, – сказал он торопливо. – У вас есть могущественный противник, для простоты назовём его Тьмой. Вы сеете, вы создаёте народы-катализаторы, подобные горцам Зартака, а может ли Тьма в противовес вам создавать народы-ингибиторы или даже народы-вирусы?
Ответа не последовало. Пришло ощущение падения с огромной высоты, мир дрогнул и завертелся, рассыпаясь калейдоскопом разноцветных искр…
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. УХОДЯ – УХОДИ
2160 год
– Мак, что с вами?
Максим поднял голову. Перед ним со встревоженным видом стоял Абалкин.
– Что с вами? – повторил он.
– Со мной?
Вопрос звучал туповато, это Каммерер понял. И ещё он понял, что испытывает очень странное ощущение киселя, невидимого, но вязкого киселя, в который он влип по уши, – бывает такое пограничное состояние между сном и явью спустя миг после пробуждения и за секунду до того, как мозг полностью включится в окружающую реальность. Максим напряг мышцы – тело слушалось – и с некоторым усилием вырвал себя из вяжущей кисельной топи.
Стол. Комната. Распахнутая дверь, в двух шагах – Лев Абалкин, на лице его – смесь недоумения и беспокойства.
