– Да, но как же мы сможем…
– АПД уже установили в кабинете доктора Кранц, попробуйте надеть на Камиллу контактный обруч. Это нужно сделать осторожно, ее пугают незнакомые предметы, а этот… Ну, вы меня понимаете.
* * *
Несколько мгновений Марина рассматривала новую пациентку доктора Гриффса. Очень симпатичная миниатюрная девушка. Смуглая, с вьющимися темными кудрями, она сидела, обратив лицо к зеркалу. Ее большие черные глаза напряженно вглядывались в то, что там, за стеклом, было доступно только ее пристальному взору. Обе девушки видели друг друга, видели там, в зазеркальном пространстве.
Марина встала за спиной Камиллы и улыбнулась ее отражению. Затем она одела себе на голову контактный обруч АПД и повертела головой, словно примеряла украшение. После этого, сняв с себя обруч, она жестом предложила то же сделать Камилле. Несколько секунд прошли в напряженном ожидании… Но вот лицо девушки осветила улыбка, и она ободряюще кивнула Марине, позволив закрепить непонятное устройство на своей голове так, как это было нужно, чтобы начать сеанс регрессии. Через несколько секунд Камилла закрыла глаза, тело ее расслабилось, голова откинулась на спинку большого удобного кресла, в которое ее удалось переместить. Вошел доктор Гриффс и включил монитор.
ВЕДЬМА
На экране появилась каминная комната выставочного комплекса художественной академии. Камилла стояла у полотна и, напевая какой-то простенький мотивчик, уверенно и легко что-то подправляла на уже практически готовой картине. Что-то ее не совсем устраивало, и она пристально вглядывалась в то, что уже было на холсте. Похоже, ее не удовлетворило изображение зеркала. Кстати, кто видел оригинал, знает, что эта часть картины не слишком удалась и самому Рамбье. Но мастеров не судят по прошествии времени. Еще несколько попыток исправить этот изъян, казалось, ни к чему не привели. Но что это? Из картины вдруг вырвался самый настоящий огонь, через несколько мгновений он охватил все, что до этого было на мониторе, экран тут же погас.
Сначала даже показалось, что с АПД что-то не так, но потом доктор и его ассистентка хоть и с трудом, но разглядели жуткую картину, которую извлек из тайников подсознательного пациентки их аппарат.
Это помещение, которое нельзя было бы назвать иначе, чем подземелье или темница, ясно было, что это была тюрьма. И здесь вряд ли что-нибудь ведали о международном соглашении по поводу содержания лиц, лишенных свободы по решению суда.
Когда глаза немного привыкли к серо-коричневой цветовой гамме этого изображения, стали различаться детали: сырые, покрытые плесенью стены, по которым в некоторых местах стекали капли влаги, каменные плиты пола. И вдруг! На полу лежала женщина, худое, словно вытянутое тело которой прикрывали лохмотья, оставшиеся, видимо, от ее одежды. Она лежала на голых каменных плитах на спине. Волосы ее, длинные и темные, едва можно было разглядеть и отделить от причудливых теней, которые мелькали время от времени вокруг нее. Доктор Гриффс и Марина с ужасом поняли, что это были крысы. Казалось, что женщина мертва, но внезапно с экрана донесся ее стон, тихий и безнадежный, стон человека, который так давно уже страдает от боли, что почти привык к ней.
С тяжелым скрежетом открылась дверь и внутрь страшного помещения вошли двое. Они были одеты в бесформенные балахоны грязно-коричневого цвета с капюшонами, скрывавшими почти полностью их лица. Один из них подошел к узнице и ткнул ее ногой в бок. Женщина вскрикнула, коротко, по-птичьи.
– Жива, – удовлетворенно сказал один из вошедших.
– Ничего, ей недолго осталось, – заметил второй.
– Только ведьма и способна выдержать…
– Да она, поди, и не чувствует ничего, а стонет так, от злобы.
– Хватит болтать, бери ее, а то помрет, тяжелее будет.
На площади все уже было готово. Вокруг помоста толпился народ. Кому-то хотелось посмотреть на ведьму, кто-то ждал привычного зрелища. Но были в толпе и люди, на лицах которых застыли страх и отчаянье. Их было совсем немного, но глаза женщины, которая ожидала своей участи там, над толпой, находили безошибочно именно эти лица.
Жуткий ритуал шел своим чередом. Приговор, молитва, факел…
Сознание оставило ее еще до того, как запылал костер, отбирающий ее жизнь, но и избавляющий от страданий. Словно в сказочном видении она увидела, как рядом с ней появилось что-то блестящее, словно начищенное до блеска серебряное блюдо. В центре этого блюда появилось лицо незнакомки, необычное, но такое живое и доброе…
Камилла очнулась и посмотрела на сидящую рядом с ней Марину. И это уже был взгляд уставшего, не совсем проснувшегося, но вполне разумного человека.
* * *
Когда Гриффс и его помощница пили кофе в их временном кабинете в клинике Крофта, доктор вдруг сказал:
– Может, и прав был старина Рамбье, когда не захотел совершенствовать свое полотно. Сюжет от этого не пострадал, а с зеркалами не стоит обращаться неосторожно, говорят, он занимался алхимией и еще какой-то чертовщиной.
Часть пятая
Это был очень необычный случай даже для клиники Крофта.
Пациентку привез муж, известный писатель Джим Эрман. В кабинет врача вошла очень красивая женщина. Красота Евы Эрман была яркой, но это не главное, если говорить о впечатлении, которое обрушивалось на вас при встрече с ней. Конечно, и огромные янтарные глаза с длинными густыми ресницами, и каскад иссиня-черных волос, оттенявших совершенный овал лица, – все, что могло нарисовать воображение…
Но это не казалось важным. В ней было что-то такое, что было значительней ее привлекательности и женственности. Достаточно было заглянуть в эти глаза, чтобы в душе поднялся такой вулкан эмоций, который мог, кого угодно заставить забыть обо всем. Даже Герхард Крофт не сразу смог начать свой обычный профессиональный диалог с пациенткой. Но врач в нем все же одержал победу.
– Проходите, садитесь, – обратился он к женщине, показывая на большое удобное кресло и занимая другое такое же рядом.
Ева послушно села, взгляд ее стал более живым, исчезло впечатление отрешенности, она улыбнулась.
– Я не очень понимаю, зачем Джим меня привез сюда, но здесь уютно, а вы совсем не похожи на врача. Я себя прекрасно чувствую, мой муж вас совершенно зря побеспокоил. Он мне не верит, потому что думает, что все знает. Распространенное заблуждение, боюсь, что и вы мне не поверите, но разве это повод принимать таблетки?
– Я вовсе не предлагаю вам принимать таблетки, – улыбнулся доктор Крофт, – да и всезнающим себя не числю, каждый день новые проблемы ставят меня в тупик, вот и ваш случай тоже. Считайте меня просто очень любопытным человеком.
– Прекрасно, тогда скажите мне, вы в реинкарнацию верите? – В голосе госпожи Эрман почувствовалось напряжение.
– Я не знаю об этом почти ничего, поэтому мне сложно относиться к явлению, о котором вы говорите, с доверием или недоверием. Я не могу доказать ни себе, ни вам, что реинкарнация действительно имеет место, но так же не могу доказать и обратное.
