— А про пацана твоего, значит, так рассказывают. В первом же десанте на материк отличился — десантный катер попал под лучевой удар, экипаж с копыт, бойцы тоже, а парню вообще хоть бы хны, и всех вытащил. Ему тогда ответственное спецзадание — добыть этот самый передатчик. Ну он и добыл, прямо с танка ихнего снял…
Вот оно что, понял Максим. Вот какое видение показал мне Колдун. Знать бы еще — зачем?
— Его, натурально, к ордену, Трилистник и все такое, а он на вручении возьми да и брякни, мол, значит, не нужен мне орден, и вообще — неправильно все это, и не хочет он… Его бы за это сразу в расход, да только кто, вообще-то, такими кадрами разбрасывается? Он же один такой, кого лучи не берут. И его, значит, на кичу, чтобы в разум вернулся. Как раз туда, значит, где излучатель, им же добытый, на зеках испытывали… Да только не долго он там прокантовался. Прилетели центровые и забрали. Так что, вообще-то…
Гнилозуб вскочил, тыча пальцем куда-то за борт. Максим обернулся: берег был уже совсем близко, но слева, под водой, стремительно приближалось к катеру вытянутое фосфоресцирующее пятно, и Максим внезапно понял, что это такое, и рявкнул: «В воду!» — и сам оказался за бортом, и мощными гребками уходил все глубже, глубже, чтобы не достало осколками и взрывной волной. А потом ватный, но тяжелый молот все же нашел его и ударил по голове…
Внутренний Круг
Почти такие же
— Что же вы так неосторожно, сударь, — пожилой полицейский сокрушенно покачал блестящей от пота лысиной. Фуражку он снял — припекало изрядно.
— Да так как-то… — пробормотал Максим, у которого все еще плыло перед глазами. Контузия, однако. Мощная попалась торпеда. Такой и Белую субмарину подорвать, как два пальца обос… Массаркш, заразился от Труохта Гнилозуба, упокой его Духи… Черт, что же я несу? Погиб ведь не просто вор-на-кормлении, а — прогрессор, землянин. Бедный Шарль… Ладно, это все сопли. Он знал, на что шел, и я знал… Еще неизвестно, что меня здесь ждет.
— Не положено через пролив плавать, понимаете? — сказал полицейский. — Тем боле где попало. Существует специальный коридор для прохода транспорта. А вы, очертя голову… Иэх, что с вами теперь делать — ума не приложу.
Он с искренним сочувствием смотрел на оборванца со следами заживших ран на небритых щеках. Китель полицейского был расстегнут, торчали седые волоски на потной груди. На ремне, сколько можно было видеть из-за нависающего брюха, болталась резиновая дубинка. Другого оружия не наблюдалось. Максим с облегчением перевел дух. Убивать его, похоже, в ближайшее время не собираются, а значит, и самому убивать не придется. Пока, по крайней мере…
— Отведите меня в участок, — пришел он на помощь полицейскому, пребывающему в явном затруднении.
— Ну скажете тоже — в участок, — улыбнулся тот. — Участок для местного хулиганья предназначен. Там, кстати, Першо-дурачок отдыхает, опять у мадам Мишту клумбу изгадил… Короче, сударь, занято местечко… Да и не положено плывуна в участок…
— А что положено с плывунами делать? — поинтересовался Максим.
— В город везти, — ответил полицейский. — В распределитель.
— Ну так и везите.
— Да не на чем, сударь! Машина наша сломалась. Господин начальник участка вчера изволили отметить День Тезоименитства, ну и перебрали малость. И вздумалось им, значит, покатать мадам Мишту, мгм… Хорошо, идемте… Будьте любезны, вон по той тропиночке…
Полицейский показал на песчаный проселок, поднимавшийся через дюны к редкому леску. Кривые, узловатые стволы в желтых чешуйках, черные корявые ветки, длинные зеленые иглы — ни дать, ни взять сосны в Приморье или лиственницы. И воздух! Максим с наслаждением вдохнул густой хвойный запах. После миазмов Гнилого моря и вони застенка здесь пахло как в раю. Да что там — в раю. Как на Земле. Как — дома.
Не расслабляться, приказал себе Максим. Отвезут тебя сейчас в местную контрразведку, там узнаешь, как тут на самом деле пахнет.
Увязая в песке, они перевалили через дюны, а дальше тропа стала твердой, хорошо утоптанной. Приходилось только смотреть под ноги, чтобы не спотыкаться о перебегающие дорогу «сосновые» корни. Навстречу им попалась стайка ребятишек с удочками. Они почтительно поздоровались с «дядей Притулатаном», поглазели на «плывуна» и застучали босыми пятками вниз, к морю.
— Куда это они? — спросил Максим.
— Известно куда, — отозвался Притулатан. — На мол, рыбалить. Сейчас у сайсы самый жор. На мытника идет, как бешеная… Иэх…
— Рыбак?
— А то, — снисходительно усмехнулся полицейский. — Лучший в округе. Не верите? Придем домой, кубок покажу. На закидушку полорота беру, во как!
— Не может быть! — ахнул Максим. — Полорота на закидушку?!
— Не верите? — запальчиво повторил Притулатан. — Дома фотографию покажу… Да мы почти и пришли.
Лесок закончился. Вернее, разбежался между одноэтажными домишками под двускатными жестяными крышами. Кирпичные стены, остекленные веранды, клумбы в палисадниках, цветущая живая изгородь. Озеро Велье. Куророт «Осинушка». Вот сейчас из-за угла выйдет сухой и тощий доктор Гоаннек в ослепительно белой каскетке, с бамбуковым удилищем наперевес. Из-за угла выскочил молодой голован. Максим напрягся. Не обращая на него ни малейшего внимания, голован подскочил к Притулатану и ткнулся лобастой башкой в бок, по-собачьи мотая пушистым хвостом.
— Соскучился уже, — проговорил полицейский и потрепал маленькое голованово ухо. — Беги, скажи хозяйке, что гостя веду. Пусть сообразит там чего на стол.
Фыркнув, голован порскнул в кусты, только алые венчики соцветий качнулись.
— Симпатичный зверь, — сказал Максим. — Неужто и впрямь разговаривает?
— Интеллектуал, как говорит мой сын, — откликнулся Притулатан. — Разговаривает не разговаривает, а с десяток слов знает и употребляет к месту. Вы там у себя небось и не слыхали о таком?
— Где уж нам, — буркнул сбитый с толку Максим. Привычное, въевшееся в подкорку представление об устройстве Островной Империи дало трещину. Этот мирный зеленый край, в котором было больше от Земли, чем от Саракша, никак не вязался с Гнилым архипелагом, с группой флотов «Ц», с забрызганными кровью подвалами контрразведки, с кровожадными дикарями, «кузнечиками» и ворами-на-кормлении. Или все это лишь видимость, потемкинская деревня? Но для чего?
— Слава Духам, пришли…
Притулатан толкнул резную калитку и пропустил Максима вперед. От калитки к невысокому крыльцу вела посыпанная разноцветным песком дорожка. На крыльце стояла миловидная пожилая женщина и вытирала передником полные белые руки.
— Принимай гостя, хозяйка, — сказал Притулатан. — Инженер наш все еще дрыхнет, что ли?
— Ушастик его уже разбудил, — ответила женщина, не сводя серьезных серых глаз с Максима. — А я велела ему котел раскочегарить. Гостю помыться надо.
