— У меня было два выкидыша, и я ничего не могла поделать. Я старалась все делать правильно. Особенно когда обнаружила, что беременна вторично. Но, видно, этому просто не суждено было случиться. Я чувствовала себя такой беспомощной.
Взгляд Купера выражал сочувствие, и Мередит словно окатило теплой волной.
— Простите.
Слезы снова подступили к глазам, и хотя со дня последнего выкидыша Мередит прошло больше четырех лет, у нее было такое ощущение, будто это случилось вчера.
— Я думала, что уже пережила это.
— Но оказалось, что это не так, — закончил Купер мягко и снова погладил ее по щеке. Его прикосновение было столь же успокаивающим, сколь и возбуждающим. Золотые искры в его глазах сказали ей, что ему нравилось прикасаться к ней так же, как ей нравилось то, что он к ней прикасался. Ей вдруг показалось, что она очень хорошо знает его.
Внезапно Купер отступил на шаг.
— Наверху у меня есть грелка, мы можем положить ее в коробку. Я сейчас вернусь.
Как только между ними возникало хоть какое-то подобие сближения, Купер тотчас шел на попятный. Ей тоже следует быть умнее и держать дистанцию.
Полосатый котенок кончил сосать перчатку и свернулся калачиком рядом со своим братом, закрыв глаза. Мередит приложила к нему палец и ощутила его дыхание. Скоро второй котенок тоже насытился, и оба быстро заснули.
Найдя грелку, Купер схватил будильник, стоявший далеко в глубине полки, и два полотенца. На кухне он увидел Мередит, нежно ласкавшую котят, как будто ее поглаживание могло вселить в них волю к жизни. Материнский инстинкт у нее был развит явно сильнее, чем у Тины. Мать, которая может оставить своего ребенка…
— Они такие маленькие, — проговорила Мередит, подняв на него глаза.
— Ничего, сейчас мы им поможем, — заверил ее Купер. Он вдруг со страхом подумал, что она может пережить еще одну потерю. Наполнив грелку, Купер завернул ее в полотенце и положил около котят. Потом завел будильник, тоже обернул его полотенцем и поставил рядом.
— Плохая, конечно, замена, но это им напомнит биение сердца их матери.
— Где же мы их будем держать? — спросила Мередит хриплым голосом. — Их надо кормить каждые два часа и следить, чтобы коробка была чистой. Может, поставим ее в моей комнате?
— Холли наверняка будет возражать, но мысль отличная. — Купер уже собрался поднять коробку, когда Мередит сжала ему руку:
— Спасибо вам.
Он невольно вздрогнул от ее прикосновения и выпрямился.
— Не стоит. — Купер старался справиться с охватившим его волнением. Она женственная, восхитительная и слишком соблазнительная…
— Вы хороший человек, Купер.
Тогда почему его оставила жена? Почему у него было ощущение, что ему не дано стать мужем, кормильцем, человеком, который способен удержать около себя женщину?
— Вы меня не знаете, — ответил он, вспомнив о разводе. — Люк говорит, что вы хороший друг. Я вижу, что вы любите Холли. Я знаю, что чувствую себя здесь в полной безопасности.
— Вам не следует чувствовать себя в полной безопасности, — проворчал Купер, изучая ее губы.
— Купер…
— Чего вы хотите, Мередит? Удовлетворить свое любопытство? Тогда давайте покончим с этим и забудем.
Купер собирался поцеловать ее быстро, но когда их губы соприкоснулись, Купера сотрясло желание. Его язык впился в рот Мередит, и ее губы разошлись без сопротивления. Он дрожал от возбуждения и чувствовал, как дрожит она, когда снова и снова целовал ее. В его поцелуях было больше страсти, чем искусности. Он не мог припомнить, чтобы когда— нибудь желал женщину так, как сейчас, с такой страстной настойчивостью. Он женился на Тине, потому что ему была нужна семья, потому что думал, что любовь появится потом, ждал семейной жизни без ссор и горечи, которые испытывал ребенком…
Все это было важно, пока Купер не коснулся шелковистых волос Мередит, ее спины… Она была стройной, сильной, горячей…
Внезапно руки Мередит уперлись ему в грудь, и он почувствовал легкий толчок.
Этот жест отрезвил Купера.
Резко отступив, он поднял руки, будто обжегшись.
— Теперь ваше любопытство удовлетворено? — спросил он.
— Я никогда не говорила, что это любопытство, — пробормотала Мередит. — Это вы сказали.
— Но вы этого ожидали?
— Купер…
Он взмахнул рукой, как бы отметая все ее возможные возражения, и быстро поднял коробку.
— Я отнесу ее в вашу комнату. О ланче не беспокойтесь, я буду работать до тех пор, пока не поеду за Холли.
Он вышел из кухни, намереваясь выкинуть, навсегда мысли о Мередит Престон из головы.
Мередит сидела по-турецки на ковре в своей комнате и наблюдала, как Холли кормит полосатого котенка. По дороге домой Холли и Купер купили специальную коробку и подстилку, две бутылочки и рисовые хлопья.
Купер съел две порции мясного хлеба, приготовленного Мередит, а потом исчез в мастерской.
— Я позвоню маме и расскажу ей про котят, — решительно проговорила Холли, вылезая из-за стола. — Только не говорите папе, ладно?
— А почему ты не хочешь, чтобы папа знал об этом? — Мередит не сомневалась, что Купер все равно увидит номер Тины на бланке счета за телефон.
— Он сердится, когда я разговариваю с мамой.
— А ты не хочешь его сердить.
Холли кивнула.
— Иди позвони, а я пока приготовлю тебе ванну.
Холли говорила по телефону в общей комнате, и ее тонкий взволнованный голосок летел вверх по лестнице. Видно, хотя Купер и сердился на свою бывшую жену, у Холли были с ней хорошие отношения. Интересно, эта вражда появилась у него после аварии или уже тогда, когда Купер и Тина жили вместе?
После ванны Холли сидела в комнате Мередит с котятами на коленях. Она задумчиво поглаживала их, а потом взглянула на Мередит:
— У них больше нет мамы. Как вы думаете, могу я быть их мамой?
Мередит услышала на лестнице шаги Купера, и сердце у нее забилось быстрее.
— Думаю, да.
— А можно я возьму их в свою комнату?
Мередит взглянула на стоявшего в дверях Купера.
— Нам лучше спросить об этом у твоего папы.
— Пожалуйста, пап, можно? Я хочу кормить их и все остальное…
— Холли, тебе пора спать, — сказал Купер твердо.
— Пап, ну пожалуйста! Зато я больше буду спать днем. Пожалуйста!
Купер явно смягчился, когда дочь начала просить. Он совсем не был таким жестким человеком, каким притворялся.
Он остановился у постели Мередит.
— Ладно, держи их у себя. Но учти, если ты не проснешься, когда их надо будет кормить, ни я, ни Мередит тебя будить не станем.
