Эдвард кивнул в знак согласия.
Дети продолжали завтрак за деревянным столом. Эдвард стоял рядом с Фионой у ржавых железных перил, и она спросила так, чтобы остальным не было слышно:
— Так в вашей стране, где все шиворот-навыворот, и в самом деле бывает лед в июне?
Эдвард посмотрел на нее сверху вниз:
— Да, мисс Макдоналд, и розы в декабре. Байрон не больно много знал об этой земле, но женщин знал слишком хорошо, чтобы доверять им.
Фиона лишний раз убедилась, что у нее почти нет надежды на то, чтобы Эдвард Кэмпбелл поверил ее версии истории с ночным клубом в Эдинбурге и дракой в Крайстчерче.
— Все это обобщения, мистер Кэмпбелл. А как же с Рангимарие, мисс Трудингтон, Эмери? О них ведь вы говорите только хорошее.
— Они исключения, подтверждающие правило. Если б не они, я вообще не доверял бы женщинам, не говоря уж о том, чтоб испытывать к ним симпатию. Именно поэтому я обольщал себя надеждой на чудо, которое послало бы нам сюда существо равное им.
— Лучше бы вы не обольщались, мистер Кэмпбелл, — горячо откликнулась Фиона. — Я нахожу в вас уйму пороков, вы нетерпимы, жестки, властны, — я бы не хотела, чтобы все эти черты перешли к детям. Они могут быть другими... унаследовать слабость своего отца. — Она увидела, как пальцы его побелели — с такой силой вцепился он в перила, словно ее удар пришелся точно в цель. Через мгновение все исчезло, она даже усомнилась, видела ли это на самом деле, и только какое-то беспокойство не покидало ее. Был ли Роберт Кэмпбелл действительно слабым человеком? И знал ли об этом Эдвард? Может, она, сама того не ведая, повела себя непорядочно? Ударила его ниже пояса?
Насмешливый холодный голос вернул ее на землю.
— Ну, знаете ли, мисс Макдоналд, вы и мастер по части дешевых спектаклей. Новозеландцев принято считать прямолинейными и беззастенчивыми, но вы всех за пояс заткнете. Чего вы добиваетесь? Пытаетесь спровоцировать меня, чтобы я вас отослал прочь?
— Вовсе нет. Откуда вы взяли? Я и сама могу уехать первым же катером, и вы меня не остановите. Просто я не из тех, кто дает себя в обиду.
В этот момент Джеймс от всей души ударил в колокол.
В три уроки закончились. Детям не терпелось показать Фионе свои владения. Ее и саму разбирало любопытство, но она сопротивлялась. Ей казалось, что, хотя детям и надо было порезвиться на солнышке, ей было бы лучше подготовиться к завтрашнему дню и подумать насчет ужина. Вечернюю трапезу здесь называли чаем, и к ней приступали в шесть. Фиона немного нервничала, чувствовала себя не в своей тарелке и боялась, что другие это заметят.
Днем Труди накрыла к чаю в столовой и попросила Уильяма позвонить в колокол, чтобы позвать Эдварда. Тамати отправился к себе пить чай с Эмери. Присоединившись ко всем, Эдвард сказал Фионе:
— Я бы хотел, чтоб вы побольше бывали на воздухе с детьми, мисс Макдоналд. Детям зимой нужно солнце. К тому же им не терпится показать вам наши окрестности. Не важно, если чай будет попозже. Я же хочу показать вам все опасные места, а их здесь много.
— Разве это обязательно? Стоит ли вам терять время? Дети мне все покажут.
Эдвард пристально посмотрел на нее:
— Благодарю за заботу, но предпочитаю лично убедиться, что вы все знаете. — Он повернулся к детям: — Наденьте теплые брюки. У вас есть что-нибудь теплое, мисс Макдоналд? Часть пути мы проделаем на тракторе, заодно покормим скотину.
Ребятишки умчались одеваться.
— Да, у меня есть спортивные брюки. Я их даже не доставала, опасаясь, что вы приверженец традиции и не выносите женщин в брюках. Эдвард фыркнул:
— Если я не потворствую безответственному поведению, вовсе не значит, что я какой-то старорежимный цербер. Прошу хорошо запомнить это, мисс Макдоналд. Если вы что-нибудь замечаете, то вы не можете не признать, что при детях я отношусь к вам с должным почтением, будьте любезны относиться ко мне так же. Дети, конечно, рано или поздно заметят, что мы недолюбливаем друг друга, а им так нужна счастливая, спокойная атмосфера.
— Хорошо, мистер Кэмпбелл. Правда, ваше мнение меня не трогает, но, как все рыжие, я вспыльчива, так что, если вы заденете меня, когда не будет посторонних, я, не сомневайтесь, отвечу вам тем же. — И она удалилась к себе, чтобы одеться для прогулки.
Не будь этого несносного человека за рулем трактора, она была бы просто счастлива... Солнце ярко светило с безоблачного неба, если не считать гряды облаков на северо-востоке над верхней частью озера; невысокие холмы волнистыми рядами вздымались над сверкающей гладью; вдали искрились снежные вершины гор; насыпь дороги рассекала озеро, словно шрам... лошади по колено в болотистой жиже, белые пятна тысяч овец, пасущихся по склонам холмов, и желтые пятна, утесника то здесь, то там; длинные лесозащитные полосы сосен, камедного дерева, лиственниц и тополей. Во время одной из стоянок на холме Эдвард сказал:
— Отсюда пойдем пешком. Я хочу показать вам плотину. Туда летом и зимой детям вход разрешен только со взрослыми.
Они двинулись по колее, тянущейся сквозь деревья, вокруг холма и вступили в тенистый и прохладный лиственный лес. Солнце пробивалось сквозь голые ветки, золотистые пятна скользили по усыпанной иглами земле. Фионе это напомнило канадскую лесную глушь. Они подошли к окаймленному тополями водоему. Он был глубоким и сверху затянут ненадежным рыхловатым ледком. С берега над водой нависал трамплин. Фиона поежилась. Более пугающее зрелище трудно было вообразить.
— В жаркий денек, когда градусов под тридцать, здесь красота, да и в мороз здесь словно в сказке.
Они обогнули лесную запруду и вышли на яркое солнце. Эдвард показал на синеющее вдали горное каровое озеро.
— Мы купаемся там и загораем. Детям одним туда тоже ходить запрещено. А черные пятна вон там — это резервуары для жидкости от овечьих паразитов. Я их залил водой, потому что сейчас мы пользуемся спреями, и старая каменоломня — замечательное место для лазания по скалам, но только со мной. К лодкам никто не подходит в одиночку и без резиновых сапог.
Они вернулись к трактору, по дороге, крича и перебивая друг друга, показывали Фионе свои любимые места, связанные с какими-нибудь происшествиями. Потом сошли с трактора и пошли к дому через загон. Они уже прошли полпути, как вдруг две лошади, с которых Фиона не спускала глаз, вскочили с земли и рысью поскакали к ним. Уильям погладил им морды. Фиона постаралась как можно незаметнее проскользнуть за спины Эдварда и Виктории. Эдвард обернулся к ней и заметил ее панический ужас, хотя она быстро справилась с ним.
— Неужели вы боитесь лошадей?
Фиона прикусила губу:
— Боюсь. До ужаса.
— Так нельзя, — без всякого сочувствия бросил Эдвард. — Придется вам с этим справиться. Надо будет научиться ездить верхом. Вот эти сорванцы, можно сказать, живут в седле. Сорвиголовы, да и только. Я бы хотел, чтобы кто-то взял за них ответственность. Ранги была дивной наездницей. Они в каникулы ездили далеко и устраивали пикники. Одних я их боюсь отпускать.
