— Дело в том, что вам, вероятно, нравится сражаться, — пробормотала она, снова отводя глаза.
— А вам нет? — раздался голос Эдварда у нее над ухом.
И в этот момент музыка смолкла.
Они восстановили пары. Дебби, естественно, скучала, танцуя с братом. Фионе Эндрю нравился как хороший партнер, и ей с ним было бы вполне приятно, не чувствуй она неотступного взгляда Эдварда. Он так и сверлил ее глазами.
Они уже долго танцевали. На холмы пали вечерние тени, в небе зажигались звезды. Дебора, посмотрев в. окно, сказала:
— До ужина хорошо бы пройтись, Эдвард. А Эндрю будет помогать Фионе.
— О, лучше пойти всем вместе. Фиона совсем из дому не выходит.
Дебора многозначительно посмотрела на Фиону.
— Да нет, не стоит, — быстро возразила Фиона. — Я не люблю оставлять надолго детей. Если кто-нибудь попросит пить или заболеет. Труди понадобится целая вечность, чтоб дойти до них. А Эмери нельзя.
— Ерунда. Тамати прекрасно справится. Я велю ему держать ушки на макушке. Уверен, Эндрю приятнее пройтись с вами, чем мазать маслом тосты.
Ночное озеро, окруженное цепью темных гор, отражающиеся в его бездонных водах звезды — какая все это была сказочная красота! В воздухе в этот вечер чувствовалось первое дыхание весны; ивы распустили свои сережки. Больше не было морозной прозрачности. Июньский, июльский и августовский лед таял. Они шли той же тропой, что взбиралась на крутой склон, откуда открывалось озеро в сторону Ванаки. Именно здесь Фиона и Эдвард гуляли, когда она убежала на Фионину горку. Эндрю держал Фиону под руку. Дебби, судя по всему, нуждалась в большей помощи Эдварда. Они поднялись на самую высокую точку и оттуда смотрели на ту сторону озера, где был маленький городишко Ванака, соединяющий их с цивилизацией, и где даже в это время, когда ночь еще не вступила полностью в свои права, мелькали фары далеких машин.
— Сегодня уже не так холодно, Фиона, — заметил Эдвард, — как в тот вечер, когда я вас первый раз привел сюда.
Он сказал это как бы между прочим, но слова многозначительно повисли в воздухе. Фиона почувствовала, как у Деборы перехватило дыхание. Фионе так и хотелось сказать: «Один-единственный раз, Эдвард», но она не осмелилась, боясь только усилить впечатление. Вместо этого она произнесла:
— Да, уже тепло. Весна на пороге. В ту ночь я ужасно скучала по дому. Эдвард привел меня сюда, чтобы показать, что мы не совсем оторваны от мира, — и тут же пожалела о сказанном — в этих словах все взывало к сочувствию.
Дебора была рада позавтракать в постели, она встала, когда Фионе уже пора было отправляться в классную комнату. Фиона нарезала мясо, лук, месила тесто. День обещал быть трудным, потому что после полудня Эмери перебиралась в свой дом. Дебора сунулась ей прямо под руку.
— Оставьте все это, Фиона. Теперь я сама займусь готовкой. Так что можете делать свои дела.
— Пирог из мяса и почек. Передаю из рук в руки. Эдвард любит паровые пудинги. Пакет нутряного сала там, в буфете. На сладкое можете...
Дебора рассмеялась:
— Вкусы Эдварда мне хорошо известны. Вы думаете, почему он так рад был, что я вернулась. «Мисс Макдоналд, — говорит он, — приехала в качестве гувернантки. Нельзя же от нее требовать большего. Если возьмете на себя кухню, пока вы здесь, это уже небесный дар».
Фиона положила нож:
— Я буду просто счастлива передать вам бразды правления. Как же приятно иметь гостью, которую не надо обслуживать.
Когда Фиона уже выходила из кухни, Дебора бросила ей вдогонку:
— Видите ли, Фиона, я здесь не гостья.
Обед задержался. Фиона говорила себе, что не следует быть слишком требовательной; в конце концов, Дебора не привыкла к их плотному расписанию. Эндрю, Тамати и Эдвард с раннего утра отправились на работу, прихватив с собой перекусить. Надо было починить изгороди. Наконец прозвенел обеденный колокол.
Дебора с изыском украсила стол в столовой ветками зимнего жасмина и гиацинтами.
— Ну, вот ты и вернулся к цивилизованной жизни, Эдвард, — весело приветствовала его Дебора, ставя перед ним блюдо тушеного мяса и почек. — Накладывай себе сам, пока я принесу овощи.
Эдвард посмотрел на Фиону:
— Я сказал, что Фиона будет рада, если ей помогут накрывать на стол и убирать посуду.
У Фионы предательски потеплело на сердце. Она уже представила, что Дебора не преминет воспользоваться моментом и сообщит, что весь обед дело ее рук, но Эдвард упредил ее:
— Женщины есть женщины. Их хлебом не корми — дай языками поработать. Обед-то задержался, а? — Он начал было разрезать пирог, как внимание его привлек жир на верхней корочке. — Что за напасть, Фиона. Что я вижу? Слишком много поваров? — Он рассмеялся, — И на старуху бывает проруха. Этот пирог, видно, не из ваших шедевров.
У Фионы перехватило горло. Дебора взбесится. Так оно и было. С холодным недоумением она спросила:
— Что-то не так?
Эдвард, все еще не понимая, подлил масла в огонь. Он считал, что Фиона поймет его подначку.
— Но его ножом не прорежешь. Что вы туда положили, Фиона?
У Фионы мелькнула дикая идея исправить положение, взяв все на себя; она не сомневалась, что Дебора! подыграет ей, не желая оказаться в невыгодном свете,! но не успела она продемонстрировать свое остроумие, как вмешался Уильям и ляпнул:
— Да это пирог не Фионы. Сегодня с утра готовила Дебора.
Эдвард не знал, куда деться от смущения, что не мудрено в такой ситуации.
— Тысяча чертей! Что говорится, попал пальцем в небо. — Он попытался рассмеяться. — Не расстраивайся, Дебби, с каждым может случиться. И лучший повар может забыть сухие дрожжи, так, кажется, они называются.
На Дебору было страшно смотреть, и Фиона ей посочувствовала. Она только пролепетала:
— Я и не знала, что сюда кладут сухие дрожжи. Мы у себя никогда не кладем. Что ж вы мне не сказали, Фиона?
Фиона промолчала. Эдвард снял с пирога верхнюю корку, положил ее на тарелку и попросил Викторию сходить на кухню и принести другую тарелку.
— Не расстраивайтесь, начинка кажется потрясающей. Дебби, как и все новозеландские женщины, специалистка по изделиям из дрожжевого теста и пирогам. — И добавил специально для Фионы: — Еще новозеландские женщины, как известно, славятся своим умением готовить именно всевозможные закуски, а не блюда долгого приготовления. Наша приверженность к закускам и перекусам притча во языцех.
Но как он ни старался смягчить содеянное, Деборе от этого не стало легче. Фиона попыталась исправить положение:
— Это, вероятно, относится не ко всем новозеландским женщинам, а Дебби, не сомневаюсь, такая мастерица по десерту, что вы ни за что ее не отпустите. — Она улыбнулась Деборе, искренне сочувствуя неудаче. — Вся моя выпечка самая что ни на есть простая — все что можно поставить на плиту и заниматься в это время уроками. — Тем не менее она вздохнула с облегчением, когда разделались с обедом. К ее ужасу, Дебора внесла большой бисквитный торт, украшенный меренгами, взбитыми сливками, натертым шоколадом и вишнями. Кто-то из детей громким шепотом произнес:
