Я не обиделась. А если и обиделась, то самую малость.
– Я хочу у вас спросить. Как… Как у врача.
Ответом был удивленный взгляд. Игорь кивнул и поспешил отойти в сторону. Я замялась, не зная, как начать.
– Мне… Мне не давали спать. Потом делали какие-то уколы. Я бредила, видела… Видела белых обезьян. Таких странных обезьян, они бегали по снегу…
Он слушал внимательно, не перебивая, и я осмелела.
– А потом… Сейчас. Я снова увидела…
Шаман усмехнулся – невесело, даже зло.
– За психику свою опасаетесь, Эра Игнатьевна? Знаете, в той конторе можно увидеть гораздо худшие вещи. Но это не бред. Такие обезьяны водятся на острове Хоккайдо. И не вы одна их видите. В общем, это даже не обезьяны. На Хоккайдо их называют коропоки… Извините, мне пора!
Хлопнула дверца черной машины. Шаман отбыл в мэрию. Белые обезьяны (они же коропоки) водятся на Хоккайдо. Революция. Весна.
3
– М-может, я вам что-нибудь почитаю?
Я чуть не рассмеялась. Кажется, Маг принимает меня за младенца. Младенца, которого после камеры внутренней тюрьмы ФСБ надо напоить рюмкой коньяка, уложить в кровать… рассказать сказку.
– Вы не об-бращайте внимания, что я заикаюсь. К-когда я стихи читаю, это проходит. Жаль, гитару не захватил.
Я прикрыла глаза. А хорошо бы послушать, как сероглазый читает стихи! Ведь все равно, сегодня я ни на что не гожусь, даже телевизор смотреть нет сил.
– Нет, Игорь! Я сейчас полежу, глаз открывать не буду, а вы мне все расскажете. По порядку. И желательно, подробно.
Сказала – и растерялась. Вот дура! В этаком тоне только с нижестоящими сотрудниками разговаривать!
Послышался смех – легкий, искренний. Как Игорь хорошо смеется!
– Так т-точно! Надеюсь, рассказ мой б-будет неимоверно скучен, и вы заснете не позже, чем через п-пять минут. А может, вам, Ирина, к-колыбельную спеть? Ну т-там, придет серенький волчок… Это я, понятно, не про себя!
От удивления я даже открыла глаза. Вот уж на кого Игорь похож меньше всего! Хотя… Сероглазый Волк – в этом что-то есть.
– Ит-так… О вашем аресте мы узнали только н-на следующий день, около полудня…
Его рассказ менее всего походил на колыбельную. И если я и вправду хотела спать, то сон мигом пропал. Глаза оставались закрыты, но память привычно расставляла факты по местам. Меня арестовали пять дней назад. И за эти пять дней…
Указ № 1400 был передан по радио в шесть утра, после государственного гимна. Он не слишком отличался от виденного мною проекта, но там присутствовал новый абзац – о зверском убийстве священников Рюмина и Егорова.
Их убивали как раз в те минуты, когда Володя Изюмский в последний раз обернулся. А уже через час тела были найдены, убийцы арестованы…
Те, кто придумал это, ошиблись в одном – преступников не вывезли из города. Более того, их оставили в городской тюрьме. Кто-то в столице, подписывая распоряжение, забыл о Первач-псах. Или не принял их всерьез.
Психоз Святого Георгия, как правило, не трогает тех, кто под арестом. Потому и завидуют нам коллеги в Нью-Йорке и Москве – мокрушники сами спешат в камеры. Но на этот раз вышло иначе. А, может, и не иначе: за все эти годы убийцы впервые посмели поднять руку на
Егослужителей.
Трое погибли прямо в камерах, через двадцать часов. Последний, уцелевший, был согласен на все – даже выступить по телевидению. Вмешаться его опекуны не успели – тюрьма была в ведении прокуратуры, а мои коллеги вовсе не спешили топить старшего следователя Гизело.
Это был первый прокол – но не главный. Признание мерзавца-киллера меня бы не спасло. Убийца назвал заказчиком одного из ганфайтеров Капустняка, но при должном умении все это можно было еще повернуть против следователя-злодея. Однако в восемь вечера в Интернете появились два секретных указа – о военной блокаде и об организованном переселении. Указы, существовавшие в двух экземплярах и не покидавшие еще президентской канцелярии, умудрились скопировать через полчаса после подписания (как позже выяснилось, каким-то образом проникли в опечатанный сейф, оставив сургучных стражей на месте). Поначалу никто не поверил, но затем, еще через час, по всем ТВ-каналам передали неизвестно откуда взявшийся ролик, демонстрировавший сам момент подписания указов. Ошеломленная президентская пресслужба смогла лишь жалобно заявить, что съемка в этот момент никем не велась.
…Почему-то вспомнился старый-старый фильм, виденный еще в детстве. Ты меня естеством, а я тебя!..
Наутро указы перепечатали все газеты мира, а к полудню город вышел на улицы.
– В-вы бы видели! – Игорь рассмеялся, покачал головой. – Эти, к-как вы их называете, архары, пытались д-драться, но тут подоспели курсанты. Вдобавок г-господа кентавры постарались. Короче, к вечеру мэр изволил б-бежать, наутро скрылись все остальные, и г-господин Бажанов занял, так сказать, кабинет. Т-теперь он наш царь, бог и в некотором смысле, в-воинский начальник.
…ФСБ держалось еще сутки. Но когда толпа подошла к огромному серому зданию, двери оказались открыты – все, кто мог, бежал. Меня нашли только через три часа – в секретной камере, прямо на бетонном полу.
– Вначале сказали, что в-вы… – Игорь вздохнул, покачал головой, – Нет! И п-повторять не буду! К счастью, господин Молитвин оказался рядом. Он т-теперь большой человек, входит во Временный К-комитет…
Хотелось спросить, что за Временный Комитет, куда пускают только во френчах, но закрытые глаза уже слипались. Внезапно я почувствовала легкое прикосновение – ладонь Игоря слегка погладила меня по щеке.
Я так и не успела понять, явь это – или уже сон.
ВТОРНИК, ВТОРОЕ МАРТА
Уволенная шпионка * Что пишут на борту Титаника * Русише саботажник * ГКЧП, хоть слово это дико * Хитрости оптимальной обороны * Гроблины за работой * Почему Третий?
1
Игорь спал на диване, плед сполз на пол, левая рука свесилась вниз. Я подняла плед и, прежде чем укрыть Мага, долго смотрела на его спокойное и какое-то особенно молодое во сне лицо.
На часах – 3.25. Странно, я выспалась и даже отдохнула. По крайней мере, настолько, чтобы начать соображать.
Радоваться рано. Честный обыватель, вырвавшийся из внутренней тюрьмы ФСБ, имеет право несколько расслабиться. Укатить на Кипр, например. На худой конец – уйти в запой. Но поскольку я не честный обыватель…
Телефон не работал, радио – тоже, а газ из кухонной конфорки сочился по блокадной норме. Я перетасовала колоду иконок, отобрала нужные – и отложила в сторону. Успеется, внедренный сотрудник Стрела! Нечего отвлекаться! Радио, конечно, важно, но кое-что куда как важнее!
Компьютер – старая верная семерка – внешне выглядел совершенно целым. Даже крепления оказались на месте, а желтая тряпочка для вытирания пыли лежала там же, где я ее и оставила – на мониторе. Но что-то было не так.
