Книга Легаты печатей, страница 242. Автор книги Генри Лайон Олди, Андрей Валентинов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Легаты печатей»

Cтраница 242

Данька подошел к окну, откинул гардину. С высоты двор казался игрушечным. Соседи выгуливали собак: больших, мелких, породистых и дворняжек. Он прищурил левый глаз, словно целясь в мраморного дога, аристократа и лентяя, но быстро одернул себя: прекрати! Стыдно целиться в живое просто так, для забавы.

На перилах балконов ворковали голуби.

Он повернулся, собираясь пройтись по комнате, и взгляд случайно упал на Леркины бумаги, грудой лежавшие на столе. Данька не собирался ничего читать. Он и не смог бы, потому что большинство текстов было на английском и немецком – но четыре буквы (цифры? знака?!), жирно распечатанные на верхнем листке…

Сердце оборвалось опять, как с дырчатым гривенником.

Легаты печатей

В кармане зашевелилась повестка. Извещение, уведомление, служебная записка, дурацкая шутка – как бы она ни называлась в тайной канцелярии, где бумага была выписана, Даньке хотелось называть ее повесткой. Командировка, время, место, выездной куратор Кондратьев П.Л.

Рассказать о повестке Лерке?

В бумаге ничего не говорилось о необходимости хранить тайну. Но чутье подсказывало: болтать не стоит.

– Что это?

– Где? – Закашлявшись, Лерка обернулась через плечо и проследила за его пальцем. – А-а… Мене, мене, текел, упарсин. Иврит.

– Ты еще и иврит изучаешь?

– Приходится. Ты чего такой бледный? Не выспался?

– Все нормально. А что значит: мене, мене… Как там дальше?

– Текел, упарсин. Даниил, ты у меня совсем дикий. Сейчас надо Библию знать или хотя бы притворяться, что знаешь. Иначе заклюют. Тем паче что речь идет о твоем тезке. Только ты у меня дурачок, а тезка – умница и пророк.

В ближайшие десять минут Данька узнал много нового. О своем тезке, пророке Данииле, процветавшем «на реках вавилонских», где, как заявила Лерка, «сидели мы и плакали». Одноименный с тирменом пророк ел лишь дозволенную свыше пищу, без роковых последствий тусовался во рву с голодными львами, боролся с идолами и толковал сны царей. В частности, царю Валтасару во время большой пьянки явилась рука на стене, начертив эти самые «мене, мене, текел, упарсин». А царские мудрецы читали-читали, и без толку. Пришлось бежать за Даниилом, который пророк, чтоб растолковал.

– Ну?

– Ну и растолковал. Царя в итоге ночью зарезали, царство его развалилось и досталось персам. Полный хеппи-энд.

– А тезка?

– А тезка и при персах не лоханулся. Слушай, это длинная история, давай потом…

– Так чего они значат, твои «мене-мене»? Мани-мани?

– Примерно. Мене первый раз значит меру длины, второй – меру площади. Текел, он же шекель, он же сикль – мера объема. Перес – мера веса.

– Какой перец? Ты же сказала: упарсин!

– Не перец, а перес! А упарсин – это вместе с предлогом. «У» – предлог, вроде нашего «и»… Дань, ты меня заколебал. В общепринятом варианте это значит: исчислено, исчислено, взвешено и разделено.

– В смысле?

– В смысле, аудиторская проверка закончена. Кранты фирме, сливайте воду.

Это Данька понял.

– А почему мудрецы не смогли растолковать? Они же царские?

– По кочану! Тупые были, хуже тебя! Неграмотные! – Лерка посмотрела на красного как рак гостя и сменила гнев на милость: – Ладно, не злись… Есть версия, что там, на стене, аббревиатура была. По первой букве от каждого слова. Да что ты пальцем водишь, они справа налево писали! И не на иврите, а на арамейском. Мудрецы не догадались, что это типа аббревиатура, а Даниил-пророк догадался. Умник был, не в тир ходил, а в синагогу! – или куда там он ходил, в Вавилоне…

Ага, думал Данька. Как из меня слова-паразиты вытравлять, так каленым железом. А как сама, так для филолога-переводчика и с «типа» сойдет, и с «кочаном». Дядя Петя называет это «двойной моралью». Ладно, запомним.

Позже, ожидая, пока Лерка закончит с «запятушками», он дал себе слово: купить в книжном магазине Библию, найти главу про тезку и внимательно прочитать.

На всякий случай.

А то не поймешь какие-то четыре буквы, и нате вам: царя зарезали, царство развалили, фирме кранты…

6

Странное началось весной 1983-го. Слух прошел, что гибнут тирмены. От пустяка, от нелепицы. Дорогу в неположенном месте перешел, консервами просроченными закусил, из собственного окна выпал.

Донецк, Махачкала, давний знакомец – Ташкент…

Слухи, конечно, сами не ходят. На то в секторе строгий гражданин Иловаев имелся. Завсектора Василий Александрович, чистый гриб сушеный с виду, на бумажках сидел: командировки выписывал, с курьером отсылал. А Иловаев Владислав Владиславович был, по разумению Кондратьева, чем-то вроде секретчика-особиста. Целиком из секретов состоял, словно спецархив. Бодрый пенсионер, тоже гриб, но ядреный боровичок. С виду еле-еле шестьдесят, по документам – восемьдесят три, а если верить сплетням, так Иловаев – бывший генерал Иловайский – еще Шипку защищал.

Паша-белорус, парень любопытный, не выдержал однажды – спросил напрямик. Не признался боровичок Иловаев, на деда, кавалера Георгиевского, сослался. С него, мол, за Шипку и спрос.

Кто поверил, кто не очень.

Иловаев вести и приносил. Спокойно рассказывал, невозмутимо. На Шипке, мол, товарищи, и не такое видели. Перед Германской тоже на тирменов мор напал. И ничего, не перевернулся мир. Перед Крымской войной было и, говорят, перед тем, как царя-Освободителя бомбой приголубили.

Не нами исчислено, не нами взвешено. Мене, мене…

Чур мене, товарищи!

Никто не спорил с секретчиком-генералом. И Кондратьев не спорил. Только не нравился ему расклад. Брежнев, бабник бровастый, помер, с Андроповым беда, из клиники кремлевской носу не кажет, «Боинги» падают, Рейган в каждой речи «звездные войны» обещает. Еще и Пугачева с дурацкой песней «Эй, вы там, наверху!». Намекает, что ли? А с тирменами полный форс-мажор. Если их берут к ногтю по всей науке, значит, это кому-нибудь нужно? Раздрай в системе, вибрация, скоро швы лопаться начнут, как на подводной лодке.

На последней общей встрече, перед отъездом Канари, Петр Леонидович поделился сомнениями с коллегами. Жаль, слушать не стали. Василий Александрович, гриб сушеный, очочки от бумаг оторвал, чаю отхлебнул со смаком. Ангела с чашей еще не видел, Петя? Увидишь, сигнализируй, я как раз списки двенадцати колен оформляю. Тебя в Гадово или в Вениаминово?

Посмеялись.

Андрей Канари смеялся громче прочих, а потом взял и тихонько уехал – бить рекорд, превращаться в Адмирала Канариса.

Первым погиб его ученик Федор Мелеш. Совсем мальчишка, шестнадцать накануне исполнилось. Они еще удивлялись, почему он в сектор не заглянул, торт «Киевский» не принес. Погоревали по Федору, но особо не насторожились. Бедовый был парень, с характером. Вот и нарвался. Провожал девушку с Северной Салтовки, налетел на пьяную шпану…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация