— Ты испугалась! — вдруг воскликнул Дункан, изумленный внезапным открытием.
— Я не испугалась! — вознегодовала Кайла, и ее губы задрожали. — Он считает, что я хотела убить его. Даже когда я показала ему спину…
— Нет! — воскликнул Генри, перебросив Катриону на руки Робби. — Вы ошибаетесь, миледи! Он вспомнил все-все, до последнего мгновения, едва увидел вашу спину.
— Не лги мне, Генри. Он сказал, что все мои слова — ложь.
— О нет, миледи… Это он все слова Катрионы назвал ложью. Вы его неправильно поняли.
В ее глазах появилась надежда. Гэлен ободряюще улыбнулся ей и взял за руки:
— Пойдем. Я буду рядом.
— И я! — прогудел Робби и, повернувшись, передал все еще бесчувственную Катриону на руки Томми.
Томми подошел к своему господину.
— И я, — сказал он, передавая Катриону Гэвину.
— И я тоже. — Гэвин передал Катриону Ангусу.
Ангус уже хотел перебросить ее Дункану, но тот, не дожидаясь нежеланного подарка, проворно присоединился к тем, кто сковал себя клятвой верности с Гэленом Макдональдом.
Еще раз взглянув на Катриону, Ангус перебросил ее Шропширу и присоединился к Макдональдам.
Бедняга Шропшир так и остался посреди двора с бесчувственной Катрионой на руках; его потерянный вид показался Кайле забавным, и она улыбнулась. Встретив ее насмешливый взгляд, Шропшир совсем не по-рыцарски уронил тело дамы на землю, словно тюк с тряпьем.
— Я с вами! — воскликнул он, присоединяясь к шотландцам.
— Вы все мои храбрые спасители! — торжественно провозгласила Кайла, глядя на них с благодарностью.
Перекинув ногу через седло, она упала с коня прямо во объятия мужа.
— А вот он, — укорил Дункан Шропшира, показывая на него пальцем, — ничего не сделал, чтобы спасти вас, миледи. Черт его побери…
— Послушай, приятель… — начал Шропшир, медленно поворачиваясь к нему.
— Я в чем-то не прав? — спросил Дункан. — Он не пускал нас в комнату. Даже не обнажил свой меч!
— Я стоял спиной к комнате и не видел, что происходит, — возразил Шропшир. — К тому же убитому вполне хватило и шести мечей, седьмой бы мало что добавил.
— Но мы по крайней мере знаем, что спасли ее! — воскликнул Ангус.
— Который из вас? — усмехнулся Шропшир.
— Прекратите спор. Вы все мои спасители, вы бросились мне на помощь в минуту опасности, и я этого никогда не забуду. А сейчас, может быть, пойдем попрощаемся с моим братом?
Шропшир задумчиво посмотрел на женщину, распростертую на земле.
— Лучше я подожду здесь и послежу за ней, пока Джонни не решит, что с ней делать. А вы ступайте.
Благодарно улыбнувшись ему, Кайла повернулась к лестнице. Гэлен взял ее за руку, и все стали подниматься по ступеням. Воины еще не остыли и продолжали спорить.
— Уж мы-то знаем, кто прав, а кто нет, — заявил Ангус.
— Англичане — ничтожные, жалкие и робкие создания, — проворчал Дункан.
Кайла резко повернулась к нему, и Дункан в смущении потупился, сообразив, что оскорбил свою госпожу.
— Но только не вы, миледи, не вы, — пробормотал он. Кайла молчала, пристально глядя ему в глаза. Дункан судорожно сглотнул и вновь заговорил:
— Ни вы, ни ваш брат, миледи. Ведь вы с братом только наполовину англичане…
Он в растерянности умолк, а разгневанная Кайла, отвернувшись от него, стала подниматься по лестнице.
Глава 21
— Вы, милорд, наверное, также склонны к морской болезни? — спросил Томми лорда Форсита.
Джонни пожал плечами:
— Не знаю. Прежде мне не доводилось путешествовать по морю.
Томми протяжно застонал, изображая крайнюю степень отчаяния. Гэлен, стоявший неподалеку и слышавший этот разговор, невольно усмехнулся; он прекрасно понимал своего кузена — Томас опасался, что будет вынужден во время морского путешествия ухаживать за Форситом так же, как он, Гэлен, ухаживал за Кайлой. Вспомнив некоторые подробности этого путешествия, Гэлен снова нахмурился. Он настаивал на том, чтобы возвращаться в Шотландию верхом, — это избавило бы Кайлу от морской болезни, — но она заупрямилась, когда узнала, что морем дорога намного короче.
— Так значительно легче для бедного Джонни, ведь он еще не поправился, — упорствовала Кайла. — К тому же на этот раз я буду чувствовать себя в море намного лучше. Вот увидишь, я прекрасно выдержу это плавание, — заявила она.
В конце концов Гэлен сдался и согласился возвращаться морем — теперь он ни в чем не мог отказать жене. Он улыбнулся, вспомнив, как ему все-таки удалось уговорить Кайлу повидаться перед отъездом с братом, — ей действительно следовало с ним поговорить. Она отправилась в его покои с таким видом, как будто ожидала увидеть там висельника. Но через две минуты уже рыдала и обнимала раскаявшегося Джонни, уверяла, что все ему простила. И конечно, раз уж такое произошло, ей сразу расхотелось возвращаться.
— Гэлен, нам надо ненадолго остаться и немного погостить у Джонни, ведь он еще очень слаб, — сказала она, — и тебе не мешало бы поближе познакомиться с новым родственником.
Так они задержались в Форсите на целых две недели, и за это время Кайла успела переделать в родительском гнезде множество дел: во-первых, постаралась найти для брата нового сподвижника, человека достойного и из хорошей семьи; во-вторых, полностью очистила Форсит от людей Катрионы, все еще прятавшихся кое-где, словно клопы в щелях; и, наконец, навела в замке образцовый порядок. Кроме того, ей удалось уговорить брата погостить в Шотландии.
— Моргана очень обрадуется, когда увидит, что ты поправился, и мы будем играть в шахматы по ночам, — говорила Кайла брату.
Гэлен частенько вспоминал эти ее слова — он понимал, что ревнует жену за ее нежную привязанность к брату, за то внимание, которое она к нему проявляла. Чувство Гэлена было настолько глубоким, что даже недолгое отсутствие Кайлы — когда она ухаживала за Джонни — заставляло его страдать.
Гэлен вздохнул и покосился на жену — взобравшись в седло, она бодро отправилась в путь и какое-то время ехала рядом с мужем и братом, но теперь стала отставать. Заметив, что Кайла загрустила, Гэлен придержал своего коня и поравнялся с ней.
— О чем думаешь, дорогая? — спросил он с ласковой улыбкой.
— Просто думаю, — ответила она, тоже улыбнувшись.
— О чем же?
— О тебе.
Гэлен вздрогнул от неожиданности и взглянул на жену с любопытством.
— И что же ты обо мне думаешь?
— Вспоминаю, как ты ухаживал за мной, когда я болела. Первый раз — после ранения, а потом — на корабле.
— Конечно, ухаживал! — воскликнул Гэлен. — А разве могло быть иначе?
