— Нет, — замотал головой Атли, протягивая им почти опустевшую бутыль, — они же из Раумсдаля…
— Не сломаются, — подтвердил Торбранд, принимая баклагу, — я верю.
— Что у нас с ранеными?
— Практически все, но Герд и «Фенрир» за четыре часа способны поставить нас на ноги, поверь…
Они рассмеялись, выпили, доели консервы, покидав банки в огонь. Выпили еще, чувствуя, как оживают тела. Сменились посты, Герд все продолжала шить спекшиеся раны раумсдальцев, удаляя попавший в кровь яд йотунов. Оттар мог бы помочь, да вот только… Дождавшись, пока целительница закончит промывать инструменты у колодца, предводитель раумов осторожно подошел.
— А? — Герд вздрогнула, словно вновь увидела призрак. — Это ты, конунг, — натянуто улыбнулась, — напугал меня не хуже йотуна…
— Что, такой же урод? — так же натянуто улыбнулся тот и сразу же спросил, понижая голос, чтобы не услышали другие: — Что ты видела, Герд, когда поднялась на холм?
Та замерла, словно порываясь собрать скальпели и уйти, но все же справилась с собой.
— Мне всего лишь могло показаться, — она посмотрела ему в глаза, — но над телом убитого альва я увидела белого волка. Буквально миг, а потом все исчезло и там стоял ты с ножом в руке…
— Ясно, — кивнул Торбранд, понимая, что ничего ему не ясно, — спасибо.
Ночь окружила северян, подступая на когтистых многочисленных лапах, чужая, неприветливая, враждебная. Те, кто хотел прилечь, были силой загнаны в бронемашину. Остальные, добивая пластиковую бутыль, негромко общались, отодвинувшись от предательски яркого огня. Время тянулось медленно, словно густой мед, тяжелыми каплями падая на площадь мертвого города с небес. Ветер стал легче и сильнее, но вместо долгожданной свежести и прохлады неожиданно принес тяжелый смрад и душный жар, словно за стенами поселения неожиданно разыгрался лесной пожар.
А следом за ветром пришли хладнорёбрые…
Бывшие люди вошли в город сразу с нескольких сторон, направляясь к площади и лагерю северян. Сидевшие в дозорах закричали, сразу же поставив под ружье весь хирд, и через полминуты раумы разглядывали приближающихся существ сквозь прицелы. Вообще, наверное, все же неправильно было называть этих существ людьми — бледные, в оборванной одежде, израненные и отощавшие, зомби окружили площадь, что-то бормоча и неторопливо сходясь к ее центру. Несколько десятков тех, кто еще не так давно был человеком, но после, в результате губительного влияния излучения или операций альвов, перестал им быть.
Качаясь на слабых ногах, впалыми губами что-то пытаясь сказать, они шли к раумам, в замешательстве отступившим к машине. На телах многих из них еще виднелись следы операций, белесые швы, заштопанные толстыми нитями, торчащие стержни приборов, железные усилители плоти; пустыми глазами нашаривая людей, хладнорёбрые приближались. Безвольно, забыв самих себя, ходячие мертвецы. Носители заразы, радиации, токсинов или простой взрывчатки, удивительное оружие альвов, которым они вели войну против ненавистных им людей.
— В машину! — скомандовал конунг, и раумы попрыгали в недра бронетранспортера, подхватывая от костра вещи. — Заводи мотор, Торкель в башню! Быстро, быстро!
Неотвратимые, словно надвигающаяся полоса наводнения, хрупкие и слабосильные зомби несли свои смертельно опасные тела к «Слейпниру», ни на секунду не переставая бормотать. С таким страшно сражаться мечом: хладнорёбрый может неожиданно взорваться, окатив врага волной газа или кислоты. Не выпуская из рук оружия, раумы приникли к бойницам.
— Бей, — коротко кивнул Торбранд, последним запрыгивая в машину, с грохотом захлопывая люк. Лязг открываемых бойниц был ему ответом, и в ночи раздались выстрелы, — отдых отменяется…
Первый зомби именно взорвался. Получив охотничью пулю, с какой ходят на медведя, он лопнул и мгновенно исчез в ослепительной вспышке, накрывшей не только его, но и двух соседей. Те зашипели, падая и стараясь тонкими руками сбить со своих тел жадный огонь, и умерли — один разлился лужей едкой смолы, второй просто сгорел. Затем, погибая под новым шквалом свинца, на который были так щедры северяне, хладнорёбрые стали гибнуть по всей площади — взрываться, растекаться, превращаться в газ, сверкать в молниях и сгорать в пепел, и только немногие из них просто умирали, наконец-то находя покой и забвение. С башни «Слейпнира» коротко и экономно, едва ли не одиночными, начали бить пулеметы.
Но с гибелью трех десятков поток мертвецов не прекратился. На площади появлялись новые, своими смертями продолжая превращать темную августовскую ночь в яркий день, а Ивальд, Хельги и Хальвдан неожиданно схватились за головы, валясь под сиденья. Торбранд, чувствуя, как холодеют ладони под перчатками без пальцев, бросился к хирдманам, откладывая обрез. Не замечая происходящего вокруг, трое раумов стонали, ползая под ногами потрясенных братьев. Конунг, опустившись на колени рядом с Ивальдом, вынул нож, резким движением откидывая черный отворот плаща и оголяя широкое предплечье дверга.
— Один всемогущий, Отец Мудрости и Знаний, помоги, направь этот клинок, надели его силой, дай выстоять и сокрушить чары! — зашептал он, стараясь отстраниться от бушевавшей вокруг перестрелки. — Я, Торбранд-конунг, сын Хаскульда из Раумсдаля, взываю к тебе, Всевысокий! Я, годи-жрец Раумсдаля, прошу тебя помочь! Надели эти руны силой, вдохни в них мощь, и я принесу тебе богатую жертву, клянусь собственной кровью!
Крепко ухватив предплечье Ивальда, конунг резко, в три движения полосонул кончиком ножа, вырезая на коже защитную руну. Потекла кровь, Ивальд завыл, но взгляд его, которым он нашарил своего вождя, стал осмысленным. Торбранд надрезал вновь, добавляя к заклинанию еще одну руну, и лишь после этого отпустил руку воина.
Ивальд, яростно прошипев несколько односложных соображений по поводу альвов, способов их размножения и смерти, неловко поднялся на ноги, поднимая двустволку. Торбранд уже в прыжке возблагодарил Одноглазого, бросаясь к Хельги. Росчерк ножа, кровь раума, и в глаза возвращается свет, отгоняющий боль и ужас.
Хлопнув ошалевшего юношу по плечу, Торбранд нырнул в кабину, где обезумевший Хальвдан уже разбил себе голову о железный край дверцы. Из последних сил, прижимая крепкого и тяжелого викинга к полу, Торбранд сорвал с его руки рубаху и вновь погрузил клинок в плоть. Хальвдан слабо сопротивлялся, пытался выбраться в десантный отсек и что-то бессвязно нес, стучась лбом об пол. Руны окрасились кровью, и вот он сел, выползая из-под жреца.
— Очнулся? — Торбранд не торопился убирать нож.
— Что это было?!
— Все потом! Быстро за руль!
— Торбранд, — крикнул из-за спины Рёрик, — они продолжают идти! Мы уже убили почти сотню мертвецов, но скоро они заставят нас тратить последние патроны!
— Хальвдан! Увози нас отсюда, и быстро!
«Слейпнир» взревел и подпрыгнул так, что стоящие у бойниц кеглями попадали друг на друга. Стремительно развернувшись на месте, бронетранспортер вывернул вокруг колодца к краю площади, где мертвецов было поменьше, и двинул по улице. Хладнорёбрые были везде. По переулкам и огородам стекаясь к площади, где еще горел костер викингов, они шли по городу сплошным потоком. Машина, виляя по узкой улице, начала сбивать тела.
