Военные на пути от дачных поселков больше не допекали, лишь один раз путники видели вдали блокпост, пару машин на дальних дорогах, и еще раз пролетал вертолет. Что бы ни думал там о себе Шелест, его люди работали недостаточно эффективно. Только совсем недавно, минут тридцать назад, с юга, со стороны резервации и поселков, донеслись редкие, приглушенные расстоянием выстрелы, но Яна так ничего и не услышала, убедив Андрея в том, что это охота или просто показалось. А еще, добавила она, если уродцев Белохвостова таки перестреляют или добьют ублюдков-пиратов, она лично плакать и страдать долго не будет. А точнее, не будет вовсе.
– Часа четыре, и мы на месте. – Она бодро хлопнула Андрея по плечу, развернулась и пошла вдоль опушки. —У тебя ведь есть план?
– План? – неосторожно переспросил Андрей.
– Да, план. – Яна остановилась, оборачиваясь и внимательно заглядывая ему в глаза. – Ну, как бабки поиметь? Да?
– А, план. – Андрей осторожно отъехал от неприятной темы. – Конечно, есть!
– Ну, хорошо, – медленно сказала Яна и пошла прочь. – Вперед, Полиция, скоро будем на точке!
Глава 18. Цитадель
Андрей пошел по тропинке, видит: старая изба – не изба, тыном обнесена, без окон, без крыльца.
«Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что». Русская народная сказка.
Андрей, конечно, предполагал, что-то рисовал в воображении, фантазировал и пытался угадать, каким будет край, выбранный Воротовым в качестве своего убежища. Но когда Яна вывела его из заболоченного леса, понял, что с фантазией у него туго. У подножия огромного холма, едва ли не сопки, лениво протекала мертвая речка. Проселочная, но наезженная и ухоженная дорога скакала через мосток и тут же убегала в беспорядочное нагромождение домов, сараев и коровников под гордым названием Карасево, облепившее длинный и просторный склон.
Вообще, деревни было две. Лежащие на встречных склонах двух холмов с подыхающей меж ними речкой. Одна – то самое Карасево, занимала больший северный склон, процветала и жила, беспробудно бухая и плодя подкрепление для Антона Белохвостова, выращивая упорно не желающих плодиться и доиться коров да картофель размером с добрый арбуз. Деревня с этой позиции являла собой весьма живописное и первобытно-свежее явление со всеми ее разбитыми дорогами, покосившимися домами и плантациями картошки. Если бы Андрей был художником, то непременно бы завизжал от восторга, мгновенно принявшись устанавливать мольберт и в полный голос восхищаться буйством грязно-зеленого и желто-коричневого. Но Андрей не был художником. Да и мольберта у него не было.
Вторая деревня, непосредственно сам Старый Елбак, куда и лежал в конечном итоге путь, расположилась на правом, ближнем берегу, оккупировав малый южный холм и, как это ни удивительно, практически полностью канув в небытие. Оставила после себя лишь с десяток остовов изб, старую, непонятно зачем возведенную посреди леса водонапорную башню и жилище Воротова. Собственно говоря, теперь это жилище и было тем самым Старым Елбаком, о котором так упорно твердили картографы.
Яна вывела их на дорогу приблизительно в полукилометре от особняка, но Андрей все равно спрятался в кювете, опасаясь дальнобойных наблюдательных приборов и сканеров. Сбросив изрядно задолбавшие рюкзаки, они приникли к краю дороги, по очереди передавая друг другу оптический прицел. Зрелище впечатляло.
Домина, четырехэтажная громадина из красного и белого кирпича, со всеми его пристройками и ограждениями занимал не менее полугектара; неровным прямоугольником вытянувшийся с севера на юг, выросший прямо на краю холма. Нависая над речкой, он очень сильно напомнил Андрею средневековый замок, заботливо и нещадно оберегавший своих подданных на другом берегу от всевозможных опасностей и чрезмерной лени.
Особняк был обнесен двухметровым кирпичным забором, по всей протяженности оснащенным прожекторами, лентами сканеров, камерами и датчиками слежения, внутрьже вели широкие кованые ворота, выходящие на юг, выбить которые было возможно, разве что с танка. За таким забором ну просто обязательно должна быть вертолетная площадка. Из-за ограды, далеко разносясь в осеннем воздухе, долетал собачий лай, хриплый, рваный, злой.
А сам дом представлял собой весьма любопытный образчик архитектурного маразма, помноженного на большие деньги. Викторианский стиль был весьма удачно скомпонован воедино с античными колоннами, арками, витражами и капителями, что нисколько не помешало строителям и дизайнеру подбросить сверху ту самую виноградину – весьма немалое количество хромированного железа и пенобетона, ни на секунду не дающих хозяину забыть о родном мегаполисе. Дом сверкал тонированными стеклами, гордо выпячивал диски параболических и спутниковых антенн, а увивающий отдельные участки стены (устойчивый к сибирским морозам) дикий, но укрощенный ножницами садовников плющ мирно сосуществовал с блестящими, стильно издырявленными железными скамейками, размещавшимися на террасе с римскими колоннами и арчатой галереей третьего этажа.
Узкие оконные рамы сверкали надраенным хромом, ничуть не стесняясь безвкусного соседства с тяжелыми, полосами окованными деревянными дверями, и Андрей не удивился бы, узнай, что господин Воротов очень любит окрошку. Заедая пирогом. И запивая козьим молоком.
– Вот это да! – восхищенно выдохнула Яна, прилипнув глазом к резиновой прокладке прицела. – Вот бы пожить в таком! Ну и домик!
Андрей прервал восторженные возгласы, самым наглым образом реквизировав у девушки прицел. И даже позволил себе негромко фыркнуть. Она не заметила. Она уже видела себя богатой.
– Знаешь, – хмыкнул Андрей, прицеливаясь в дом Воротова, – один мой друг сказал, что хозяин весьма неровно дышит в сторону слабого пола. Ты могла бы иметь у него успех, полагаю...
– Пошел ты, – беззлобно огрызнулась Яна, сползая пониже и переворачиваясь лицом к низкому небу. – Вот это деньжищи!
Это точно, подумал Андрей, рассматривая вооруженных короткоствольными пистолет-пулеметами охранников на террасе и балконах. Деньги тут большие, пожалуй, даже не меньшие, чем те, за которыми он пришел. И заработать такое на продаже одного лома черных металлов очень, ну очень нелегко. Воротов, должно быть, просто работает день и ночь не покладая рук.
Охраны в доме немало – человек, наверное, двадцать, прислуга там, гости может быть. В лоб не возьмешь, системы наблюдения тоже не из детского сада. Андрей закусил губу и осторожно покосился на витающую в облаках Яну. Может, переодеть ее проституткой, внедрить в особняк и заставить вскрыть сеть? Или уговорить Воротова сделать ей подарок – перевод необходимой суммы на необходимый счет? Круто!
Андрей вздохнул и спрятал прицел. Вечерело, тело хотело на покой, живот хотел есть. Голова чего-то просила – наверное, водки. Еще раз взглянув на растянувшуюся на склоне Яну, Андрей почему-то вспомнил, что презервативы еще остались, хотя после сегодняшнего, наверное...
– Мы поставим лагерь, – сказал он, стараясь не выдать себя голосом, – а завтра приступим к осуществлению... моего плана.
