— Вы собираетесь купаться?
— Конечно. Здесь прекрасный бассейн. Но вы не бойтесь, я
больше к вам не зайду. Там у бассейна есть своя душевая кабина. Там я и
вымоюсь, и переоденусь.
— Я, собственно, и не возражал против вашего появления в
моей комнате, — заметил Дронго.
Она заинтересованно подошла к нему ближе.
— Смело, — одобрительно сказала Елена. — Очень смело.
Похоже, вы единственный смелый мужчина в этой компании. Может, я подумаю и
вернусь к вам после бассейна. Если вы не будете возражать, я приму душ в вашем
номере.
— Мне будет даже приятно, — согласился он. — Но как
отнесется к этому ваш брат?
— Он не имеет никакого права указывать мне, где принимать
душ и как себя вести, — достаточно равнодушно заметила Елена. — Если вам
неизвестно, то я свободная женщина и сама выбираю стиль своего поведения. У вас
есть еще вопросы?
Он развел руками.
— А вы сами не купаетесь? — спросила она. — Или у вас тоже
строгие моральные правила?
— Я не взял плавки, — соврал Дронго, — а купаться в костюме
Адама мне не представляется возможным.
Она внимательно посмотрела на него. И одобрительно кивнула:
— Я подозреваю, что вы были бы неотразимы в подобном виде.
Но как хотите. До свидания.
Она повернулась и пошла вниз. Он вышел в коридор и чуть не
столкнулся с Экой Джанашвили. Она увидела, как из его номера вышла Елена в
купальном костюме, и прикусила губу. Она хотела промолчать, но не смогла.
— Я вижу, что эта особа произвела на вас большое
впечатление. Она уже даже переодевается в вашем номере?
— Она случайно вошла в свободную спальню, — пояснил Дронго.
— И вы верите в подобную чушь? — фыркнула Эка. — «Случайно».
Эта особа ничего и никогда не делает случайно. Она слишком расчетлива.
— Я думаю, что вы несправедливы. Ей нужно было переодеться,
чтобы выйти к бассейну.
— Тогда конечно. Она единственная среди нас, кто может
позволить себе вот так нагло появиться у бассейна. Удивляюсь еще, что она
надела купальный костюм. Однажды в Мюнхене она появилась у открытого бассейна
топлес.
— По-моему, для Германии это нормально. Там все так
купаются.
— Но только не мы, — резко ответила Эка, — впрочем, она уже
выбрала себе жертву, которой должны стать именно вы. Резо я не отдам, Сарвар
Максудов под контролем своей ревнивой жены, Самедовым она явно не интересуется.
Из мужчин остаются только двое — вы и ее брат. Николай отпадает по понятным
причинам, значит, вы.
— На безрыбье и рак рыба? — усмехнулся Дронго.
— Я так не сказала. Но эта особа умеет выбирать нужных
людей. Хотите на спор, что после того, как она искупается в бассейне, она
поднимется именно к вам?
— Возможно, — ответил он, — не понимаю, почему вы ее так не
любите?
— А как я должна относиться к женщине, которая появляется
раздетой рядом с моим мужем и флирует с ним у меня на глазах? — зло спросила
Эка. — Хотя вы сейчас ничего не поймете. Судя по тому, в каком виде она от вас
вышла, вы уже готовая жертва.
Она повернулась и пошла в свою спальню. Дронго проводил ее
долгим взглядом. Затем вернулся в свою комнату, надел свежую рубашку и решил
спуститься вниз. В гостиной перед телевизором сидел Николай. В руках у него был
бокал с белым вином. Он помахал Дронго.
— Хотите белого вина? Каберне савиньон.
— Не хочу, — ответил Дронго, усаживаясь рядом с ним, — что
показывают?
— Это украинское телевидение, — пояснил Николай, — здесь
ловит и российское, и украинское телевидение. Сейчас будут передавать последние
итоги социологического опроса перед выборами.
— Интересно, — вежливо согласился Дронго. — Наш хозяин уже
уехал?
— Да. Они уехали втроем. Сарвар и двое наших компаньонов —
Джанашвили и Самедов. Наверно, вернутся поздно вечером.
— Вы остаетесь в Измире?
— Да, в «Хилтоне». Раньше был хороший отель, а сейчас
дерьмо. Грязновато, мрачновато, все потертое, побитое, какое-то обшарпанное.
Только камеры наблюдения и металлоискатели новые. Ну понятно, что они
беспокоятся о своей безопасности. У нас с Леной два смежных номера. С общей
дверью. Мне там не очень нравится. Я вообще предложил ей переехать в «Шератон».
Но во вторник мы все равно улетаем в Киев, поэтому решили уже не переезжать.
— Я слышал, что ваша компания успешно развивается?
— Более чем, — охотно подтвердил Николай, — и все благодаря
Сарвару Максудову. Он вложил большую сумму денег, получил контрольный пакет, и
мы смогли открыть два новых филиала. В общем, пока все нормально.
— А Резо давно с вами работает?
— Не очень давно. Но он такой странный. Гордый, как нищий
грузинский князь, и самолюбивый, как грузинский царь без земли. И с ним очень
трудно. У него около десяти процентов и всегда свое мнение. Иногда он доводит
нас с Сарваром просто до белого каления своей неуступчивостью. Забывает, что
здесь он не заместитель министра, а всего лишь компаньон без права решающего
голоса.
— А Самедов? У него еще меньше прав в вашей компании?
— Он набирает акции, иногда даже тайком от нас. Такой хитрый
восточный трюк. Думает, что мы ничего не знаем. Но ведь Сарвар тоже восточный
человек. И еще более хитрый, чем Самедов. Извините, что я так говорю. Я знаю,
что вы с Керимом Агаевичем земляки, но я привык говорить правду.
Малика вошла в комнату. Она тоже успела переодеться. Теперь
на ней была темная длинная юбка и светло-зеленая рубашка с длинными рукавами.
Она подошла к ним, усаживаясь в кресло.
— Извините меня еще раз за это недоразумение, — сказала она.
Дронго понял, что она говорит это намеренно, чтобы сообщить Николаю о
недостойном поведении его сестры.
— Ничего страшного, — ответил Дронго.
— Что за недоразумение? — насторожился Николай.
— Во всем виноват Сарвар, — объяснила Малика, словно не
услышав вопроса гостя, — он разрешил Елене подняться в любую спальную комнату,
чтобы переодеться.
— И она поднялась в комнату господина Дронго? — нервно
уточнил Николай.
— Случайно, — с небывалым сарказмом произнесла Малика, — она
выбрала первую попавшуюся комнату. И оказалась там не совсем одетой, когда мы
вошли. Вернее, совсем не одетой.
Николай нахмурился, сжал кулаки.
— Эта дрянь меня вечно позорит, — с яростью произнес он, — я
ее сейчас увезу домой. Куда она пошла?
