Николай вернулся с двумя бокалами и открытой бутылкой белого
вина.
— Это легкое вино, — сказал он, — я думаю, что мы можем его
выпить. Продержимся до обеда.
— Почему открытая бутылка?
— Мы немного выпили, когда встретились, — признался Николай,
это была инициатива Керима Самедова. Мне много пить нельзя, я за рулем. Хотя
отсюда недалеко до Измира, но если меня остановит турецкая полиция, то просто
отберут права. Или посадят в их турецкую тюрьму, об ужасах которой американцы
даже сняли фильм.
Он разлил вино. Протянул бокал Дронго.
— Спасибо еще раз, — сказал он, — за ваше здоровье.
Они пригубили вино.
— Какой я дурак, — огорчился Николай, — там остались орешки
и миндаль, сейчас принесу, — он поспешил в кабинет. Через секунду донесся звон
разбитого бокала. Дронго поднялся и прошел в кабинет. Николай, чертыхаясь,
убирал осколки с пола.
— Не обращайте внимания, — виновато сказал он, — я уронил
бокал. Придется оплачивать его стоимость Сарвару. Хорошо, что не было Малики.
Она всегда как-то странно реагирует на такие вещи. Словно их судьба зависит от
одного разбитого бокала.
Он собрал осколки в какую-то салфетку, взял тарелку с
орехами, и они вернулись в гостиную. Николай прошел в туалетную комнату,
находившуюся при входе, и выбросил салфетку с осколками в мусорный ящик. Дронго
видел его со своего места. Николай вернулся в гостиную, уселся напротив.
— Надеюсь, что Сарвар меня простит, — улыбаясь, сказал он и
достал телефон.
— Обычно мужчинам все равно, — заметил Дронго, — женщины
реагируют более эмоционально.
— Поэтому я и сказал насчет Малики, — напомнил Николай, —
чтобы она зря не нервничала.
Он набрал номер Максудова.
— Ты куда пропал, Сарвар? — спросил он у хозяина дома. — Мы
сидим в гостиной, и здесь никого нет.
— Я поднялся к себе, — сообщил Максудов, — сейчас спущусь.
— Давай быстрее, мы будем ждать тебя у бассейна. Выходи
прямо туда. Только быстрее, иначе мы тебя не будем ждать.
— Пойдемте, — предложил Николай, — лучше посидим у бассейна.
Там прохладно и приятный ветерок. По вечерам там бывает солнце.
— Я люблю солнце, — сказал Дронго.
— Кто бы сомневался. Вы же все южане. Все «дети солнца». А я
не очень люблю жару. Мне больше нравятся наши закарпатские горы и прохладная
погода. Только я работаю с компаньонами, которые все из южных стран. Приходится
приспосабливаться. Вино взять с собой?
— Нет, — ответил Дронго, — сегодня очень жарко, а впереди у
нас еще целое застолье с барашком. Боюсь, что мы долго не протянем.
Они прошли на веранду, усаживаясь в креслах у бассейна.
Николай взглянул на часы, достал телефон и набрал номер. Прислушался и затем
убрал аппарат.
— Отсюда почти невозможно дозвониться в Киев, — пожаловался
он. — Какие-то компании работают хорошо, и роуминг у них нормальный. А какие-то
вообще не работают. Говорят, что здесь горы. Но при чем тут горы, если можно
установить одну антенну на все телефонные компании. Или просто нормально
договориться.
— Телефонные компании конкурируют друг с другом, особенно
сотовые. Чем больше территория покрытия, тем больше их доход, — заметил Дронго,
— всех волнуют только доходы.
— Конечно, — ухмыльнулся Николай, — о чем еще могут думать
компании в такой стране, как Турция. Только о своих доходах, о своих
дивидендах.
Они услышали голоса. Сарвар выходил из дома, разговаривая с
Айтен. Сарвар был чем-то недоволен, он выговаривал женщине на турецком. До них
долетали лишь обрывки его фраз. Ему вроде не нравилось, что повар выехал так
поздно и большой стол на веранде еще не готов.
— Кажется, он будет распекать свою домработницу целый час, —
сказал Николай. — Сарвар, хватит дергаться по пустякам. Иди к нам.
Максудов стоял уже в дверях. Он еще что-то сказал и
повернулся, чтобы выйти из дома.
— Никак не могу понять. Эта женщина Айтен, она домработница
или повариха? — пробормотал Николай.
— Она помогает им по хозяйству. Немного домработница,
немного повариха, — пояснил Дронго, — здесь любая женщина может хорошо
готовить. У нее четверо детей и большая семья, в которой она выросла. Такие
женщины обычно учатся готовить с малолетства.
Максудов вышел наконец из дома. Он был в темно-синей
вельветовой куртке и в темных брюках. Под курткой была синяя рубашка. Сарвар
кивнул им, поднимая руку. И неожиданно Дронго увидел ствол винтовки,
показавшийся из-за угла. Если бы он сидел правее, он бы наверняка увидел и
того, кто винтовку держал.
Сарвар сделал по направлению к ним несколько шагов. Ствол
дернулся вслед за ним. Дронго вскочил:
— Ложитесь, — крикнул он.
Максудов взглянул на него, не понимая, что происходит.
Дронго показал рукой в сторону дома, затем снова крикнул:
— Падайте. Быстрее падайте.
Но было уже поздно. Сарвар обернулся, и в этот момент
раздался выстрел. Максудов сделал шаг назад, словно раздумывая, и начал
заваливаться на бок.
— Помогите ему, — крикнул Дронго оцепеневшему Николаю.
Он бросился к углу дома. Если убийца еще там, то он может
выстрелить. Но в эту секунду Дронго не думал о себе. Ему хотелось увидеть того,
кто стрелял. Он достиг угла дома и замер. Осторожно передохнул, посмотрел… За
углом никого не было. Но винтовка лежала на земле. Он наклонился, посмотрел.
Сомнений не было. Стреляли именно из нее. Убийца выстрелил в хозяина дома и
затем, бросив оружие на землю, скрылся. Дронго наклонился еще ниже, встал на
колени, принюхался. Да, убийца стрелял из этого оружия. Оно должно быть еще
теплым. И характерный запах.
Он достал носовой платок, собираясь взять оружие. Но
передумал. И оставил его на месте. Затем посмотрел за угол. Отсюда было хорошо
видно, кто именно сидит у бассейна. И кто выходит из дома. К тяжелораненому
Максудову уже спешили люди. Первой выбежала Айтен, которая громко закричала. За
ней к бассейну поспешила Малика. Она не плакала и не кричала, а только
бросилась к мужу. Через несколько мгновений у бассейна были и все остальные.
Самедов, Резо, его супруга.
— Он умирает, — закричал Николай, — ему нужен врач. Нужен
срочно врач.
Дронго подошел. Максудов уже хрипел. Было понятно, что
спасти его невозможно. Пуля, очевидно, пробила аорту или легкое.
— Вы не успеете, — сказал Дронго.
— Успею, — закричал Николай, — здесь рядом больница. Мы
вчера там были, — он побежал к своей машине.