— Если бы я знал ответы на этот вопрос, я бы уже сейчас
назвал вам имя убийцы, — ответил Дронго, — но, к сожалению, мне ничего не
известно.
— Больше никого на вилле не было? — уточнил Яшар Акпинар. —
Может, были еще какие-то гости?
— Никого, — подтвердил Дронго, — у вас же есть записи с
камеры наблюдения. Можете просмотреть. На вилле не было посторонних.
— Понятно, — кивнул старший инспектор. — Ладно, вы можете
идти. Только никуда не уезжайте. Сегодня закончатся выборы, а завтра приедет
офицер из Стамбула. Или специальный следователь. Смотря кого они захотят
прислать. Тело погибшего мы заберем с собой. По нашим законам его должны
отвезти в Измир, чтобы сделать вскрытие и установить точную причину смерти…
— Только не нужно рассказывать эти подробности его жене, —
попросил Дронго, — будет лучше, если вы просто объясните, что хотите проверить,
от чего именно погиб господин Максудов.
— Хорошо, — сразу согласился Яшар Акпинар, — я вас понимаю.
Так мы и сделаем. Да, и еще… Вам нужна охрана?
— Не думаю, — сказал Дронго, — хотя, наверно, лучше, чтобы
кто-то из ваших сотрудников здесь остался. Мало ли что.
— Правильно, — согласился старший инспектор, — мы оставим
здесь автомобиль с двумя нашими офицерами. Пусть останутся до утра, а утром я
пришлю других. Раз здесь остаются такие влиятельные господа, то будет лучше,
если мы обеспечим вас охраной.
— Господин Квитко живет не на вилле, а в Измире. А его
сестра сейчас в «Хилтоне», — вспомнил Дронго. — Может, вы разрешите ему
вернуться туда, а утром он снова приедет?
— Будет лучше, если мы сами его туда отвезем завтра вечером,
— решил старший инспектор, — а пока пусть он останется на вилле. Мало ли что. А
его сестру мы навестим. Я позвоню в Измир, чтобы к ней зашел наш сотрудник. И
если понадобится, мы даже обеспечим ее охраной. Хотя в «Хилтоне» ей вряд ли
может грозить опасность.
— Вы чуткий и понимающий человек, — поднялся Дронго,
протягивая руку.
— Спасибо, — ответил на рукопожатие Яшар. Он с облегчением
подумал, что все получилось достаточно хорошо. Пусть в Стамбуле решают, как
поступать с этим убитым иностранцем и с остальными гостями. Это вне компетенции
местной полиции.
— Завтра приедет следователь, — еще раз напомнил старший
инспектор, направляясь к выходу.
Когда Дронго вошел в кабинет, оттуда уже вышли врач и
медсестра. Они взяли у Резо кровь на анализ и посоветовали выпить таблетку
аспирина. Голова у него по-прежнему кружилась. Сотрудники полиции погрузили
тело убитого в машину «Скорой помощи» и уехали вместе с ними. Одна машина
полиции, развернувшись, встала у ворот. Еще через час дом покинули Айтен и
повар. Никто в этот день так и не притронулся к еде…
Глава 14
Малика поднялась и ушла наверх, в спальню. Ей было так
плохо, что никто не решался ее потревожить. Когда ушли домработница и повар,
оставшиеся собрались за столом. Дронго, Керим Самедов, Николай Квитко и семья
Джанашвили. Все пятеро были в мрачном расположении духа.
— Будем молча сидеть и делать вид, что ничего не произошло?
— первым нарушил молчание Николай. — Мне кажется, что настало время серьезно
поговорить.
— О чем говорить? — недовольно спросил Резо. — Убили
руководителя нашей компании, нашего основного акционера. Мы должны думать, как
выйти из этой ситуации без потерь.
— Поэтому я и считаю, что мы должны обсудить все наши
проблемы, — нервно произнес Николай, — и не будем делать вид, что ничего не
произошло. Я дружил с Сарваром много лет. И я основной акционер компании после
него. Поэтому мои потери будут самыми большими. Это не десять процентов
Джанашвили и не пять процентов, которые насобирал наш любезный друг господин
Самедов.
— Я ничего не собирал, — сразу возразил Керим Агаевич, —
просто покупал по случаю, когда появлялись свободные деньги.
— Разве? — весело произнес Николай. — А вот Михаил
Спиридонович Ревич рассказывал мне, что вы буквально взяли его за горло, чтобы
он продал вам свои два процента акций. И заплатили по номиналу, а не реальную
цену. Ревич был ваш должник, и вы очень ловко воспользовались ситуацией.
— Это мое дело, — огрызнулся Самедов, — что хочу, то и
покупаю. Ревич был мой должник и обязан был вернуть мне деньги. Он вернул
акциями. Не понимаю, что в этом крамольного. Вы должны были только радоваться,
что я скупаю акции мелких держателей, создавая такой крупный пакет.
— Тайком от нас, — напомнил Николай.
— Я не обязан отчитываться о своих планах или своих покупках
даже перед такими деловыми партнерами, как вы, — отрезал Самедов.
— Вот вы как теперь заговорили, — покачал головой Николай, —
а при живом Максудове боялись даже пикнуть. Говорили тосты в его честь,
рассказывали, какой он гениальный руководитель и глава компании. А сейчас
говорите, что не обязаны отчитываться. Получается, что его смерть была вам
только на руку.
— Не смейте так говорить, — разозлился Самедов. — Я, между
прочим, с ним никогда не спорил. И никогда не ругался.
— Это вы на меня намекаете? — понял Резо. — Я действительно
с ним спорил. Но это ничего не значит. Я и сейчас считаю, что я был прав.
Абсолютно прав. И ничего не изменилось. Та концепция, которой придерживался
Максудов, был ошибочной.
— Давайте не будем сейчас об этом вспоминать, —
примирительно предложил Николай, — он погиб, и его уже не вернуть. Нам нужно
думать, как быть дальше. И как нам дальше работать. У Сарвара был пятьдесят
один процент акций. Это большая сумма. Может, нам помочь его вдове и постепенно
выкупить все акции. Разумеется, не по номиналу, как делали некоторые, пользуясь
своим положением, а по реальной стоимости, чтобы она ничего не потеряла.
— Это очень благородно с твоей стороны, — услышали они голос
спускающейся по лестнице Малики, — только я не собираюсь ничего продавать.
Она переоделась в темное длинное платье. Смыла всю
косметику. И сразу постарела лет на десять.
— Обсуждаете, как поделить акции моего мужа? — печально
спросила она, сев во главе стола, где обычно сидел ее супруг. — Как это
говорится в пословице? Когда умирают лошади, у собак бывает праздник.
— Не нужно нас оскорблять, — поморщился Самедов, — мы ничего
не обсуждаем. Николай хочет спасти компанию «МСИ» от гибели. И он предложил
выкупить ваши акции по реальной цене. Это очень большие деньги, Малика-ханум. И
мы готовы выплатить их вам частями. Чтобы вы ничего не потеряли. Я думаю, что
это справедливо и правильно.
— И сколько процентов вы лично хотите получить? — спросила
она.
— Сколько вы захотите продать, — ответил Самедов, — сколько
посчитаете нужным. Никто вас не принуждает. Можете оставить все акции у себя и
доверить кому-нибудь из нас представлять вас в совете директоров, если мы его
создадим. Или консолидированно голосовать всем пакетом от вашего имени. А
можете продать часть акций или весь пакет. Только сумма получается очень
большая, и нам придется брать большие кредиты в банках.
