Гвенлин, строго следуя советам инфернального компаньона, методично откалывал от своего шара относительно небольшие куски, затем раскалывал их и тут же оттаскивал в сторонку. Могучий Доу, наоборот, старался побыстрее раскрошить всю каменную глыбу, оставив проблему транспортировки осколков на закуску. К обеду юноша выполнил примерно половину задания. Аккуратно обработанная с четырех сторон сфера теперь больше походила на скругленный сверху и снизу параллелепипед. А гранитный шар соперника был завален обломками, которые вскоре стали сильно мешать Доумену, и ему, вольно или невольно, пришлось заняться их уборкой. Нелишним будет также упомянуть, что еще в самом начале финального испытания всякая охота красоваться перед уважаемой публикой и особами королевских кровей вмиг вылетела из головы бывшего ученика чародея. Обливаясь потом, он поспешил стащить с себя все железо, закатать рукава, а также расстегнуть молнию комбинезона.
К четырем часам пополудни оба претендента выполнили примерно три четверти всей работы и, выражаясь специфическим языком жокеев, шли ноздря в ноздрю. Без перерыва на обед и небольшого послеобеденного отдыха им было ужасно тяжело. Движения как Гвенлина, так и звероподобного Доумена были уже не такими резкими. Конечно, никто не запрещал молодым людям сделать перерыв, но каждый из них прекрасно понимал – любая остановка равносильна добровольному сходу с дистанции, поскольку после даже самой краткой расслабухи мышцы попросту откажутся подчиняться приказам хозяина. Единственное, что позволяли себе Гвен и Доу, это выпрямиться в полный рост и сделать небольшой глоток воды или кинуть в рот щепотку соли, чтобы компенсировать ее потери в организме за счет обильного потоотделения.
Заход дневного светила и наступившая за тем прохлада принесли участникам долгожданное облегчение. Стараниями магов-смотрителей с наступлением темноты над Воловьей Пустошью, беспощадно разгоняя мрак, зажглись сотни волшебных огоньков. К семи часам вечера от двух огромных гранитных шаров перед каждым из претендентов оставался относительно небольшой сегмент. Гвенлин сменил тактику. Он своей чудесной киркой начал сноровисто откалывать от общего куска гранита небольшие, размером с кулак, кусочки. Когда таких обломков накапливалось не меньше двух десятков, юноша вставал на колени и, не сходя с места, бросал их в общую кучу. После этого он вновь поднимался на ноги, брал в руки кайло, чтобы отколоть от оставшейся глыбы еще несколько кусков. У соперника Гвенлина не было такого классного инструмента, зато на стороне Доу была его феноменальная сила. Доумен Охотник решил взять на вооружение другую тактику, совершенно отличную от той, что выбрал бывший ученик чародея. Несколькими мощными ударами он расколол оставшийся монолит на десяток кусков весом примерно по двадцать пудов каждый и отбросил свое кайло в сторону. Затем подхватил один из тяжеленных камней, изловчившись, прижал его к груди и, рискуя заработать грыжу, с трудом сохраняя равновесие, поплелся к куче обломков.
При всей своей немыслимой занятости Гвенлин вовремя обратил внимание на задумку конкурента и, произведя в уме серию нехитрых вычислений, быстро сообразил, что, следуя выбранной им тактике, он никак не успеет закончить работу первым, хотя его кусок был раза в два меньше. По этой причине юноша размахнулся посильнее кайлом и начал крушить гранитную глыбу. В результате получилось так же, как было у Доумена: примерно с десяток одинаковых обломков весом по десять пудиков каждый. Другими словами, наш герой решил перенять тактику своего соперника. Кто-то из сторонних наблюдателей, пренебрежительно махнув рукой, скажет, мол, десять пудов не двадцать, что Гвену было намного легче, чем бедняге Доумену, и заветный приз уже в кармане юноши. Но, если оценивать объективно габариты претендентов, последнее утверждение насчет бесспорной победы нашего героя могло оказаться очень даже спорным.
Под ободряющий рев трибун Гвенлин и Доумен Охотник принялись планомерно очищать каждый свою площадку от последних обломков каменных шаров. Оба выбрали одинаковые приемы транспортировки: присесть, закатить камень на колени, прижать к груди, принять вертикальное положение, добрести до груды обломков и бросить свою ношу. Легко сказать: присесть, взять, донести… Измотанный до крайности Гвенлин вряд ли мог бы утверждать наверняка, какой по счету обломок проклятого гранита – десятый, сотый или тысячный – он бросил в общую кучу в тот момент, когда над полем раздался истошный крик восторженной толпы, а усиленный магией голос непонятно откуда взявшегося Его Величества Фернана Первого невыносимо ударил по мозгам:
– Претенденты Гвенлин Великолепный и Доумен Охотник справились с заданием одновременно! Поэтому я объявляю ничью… – Выждав, пока страсти в толпе немного поутихнут, король продолжал: – Итак, дамы и господа, мы имеем двух победителей, а главный приз у нас всего лишь один. Правилами предусмотрено и такое развитие событий. Завтра оба претендента ровно в полдень должны явиться в королевский дворец. Для начала, в качестве предварительной награды, кандидатов представят будущей невесте, а затем Гвенлин и Доумен бросят шесть раз по шесть игральных костей, дабы само Провидение выбрало лучшего из лучших. Такова моя воля.
С этими словами Его Величество король Кангура топнул ногой и исчез в ослепительной магической вспышке субпространственного перехода.
Глава 20
Яркий солнечный лучик через небольшую щелку, оставленную нерадивым слугой, поленившимся плотно сдвинуть обе половинки тяжелых штор, бесцеремонно проник в спальню и, отразившись в зеркале, уперся прямо в лицо спящего Гвенлина. Визит незваного гостя вызвал нестерпимое щекотание в носу юноши, явившееся причиной целой серии громоподобных чихов. После десятого чихания Гвенлин неожиданно понял, что он окончательно проснулся и валяться дальше не имеет никакого смысла. Тут и дверь распахнулась, и на пороге возникла такая знакомая, более того, родная фигура его инфернального друга. Молодой человек хотел подняться с постели, но сил не было даже на то, чтобы оторвать руку от простыни и поприветствовать товарища.
– Что со мной, Шмуль? – слабым голосом поинтересовался Гвенлин.
– Пить нужно меньше, – осуждающе проворчал демон. – Ты хоть помнишь, что случилось вчера после того, как король объявил ничью?
Гвенлин недоуменно посмотрел на Шмультика, зажмурил глаза и начал усиленно (как ему казалось) работать мозгами. Однако мозги работать почему-то упорно отказывались. Юноша прекрасно помнил весь вчерашний день, начиная с утра и кончая последними словами короля, но то, что происходило после того, как Его Величество топнул ногой и эффектно исчез в яркой вспышке света, было сокрыто под непроницаемой пеленой клубящегося мрака.
– Шмуль, хоть убей меня, хоть пытай самой лютой пыткой – не могу ничего припомнить.
– Значица, ты не помнишь, как бухал до поздней ночи в компании своего «кровного братца» Доу и еще примерно сотни местных алкашей? Не тебе ли в голову пришла идея устроить за столом небольшое ристалище и не ты ли перепил всех присутствующих, включая своего лохматого новоявленного родственничка Доумена Охотника?
– Мы что, с ним побратались? – спросил Гвен.
