— Я понимаю твой порыв проучить Кена Стивенса, но какого черта надо было делать это на публике?
Сара подняла брови:
— А это, дорогой сынок, не твое дело!
— Да мне-то что, но дело касается фонда.
— Не вижу связи, — пробормотала Сара. — Никогда не слышала, чтобы этот человек хоть сколько-нибудь жертвовал на хорошее дело. Для него главное — собственные интересы. Напрасно ты считаешь, что от него можно что-то получить…
Ханна приготовилась, что вот-вот последует взрыв. Но голос Купера по-прежнему оставался мягким:
— Ты возглавляешь семейный фонд, мама. Нельзя же оскорблять влиятельных людей, даже если у тебя есть веская причина не любить их. Ты похожа на дикую кошку. Если не веришь мне, спроси Ханну.
Сара очень удивилась:
— Неужели все вышло так плохо?
— Ну, не так уж и плохо, — осторожно начала Ханна. — Я хочу сказать, что, если вы не хотите иметь с ним никаких дел, вы имеете право дать ему это понять. Но если бы я не знала, за что вы на него сердитесь, я бы подумала, что у вас плохое настроение…
Купер одобрительно кивнул, а Ханне захотелось показать ему язык.
— Дело в том, что многие из тех, кто присутствовал здесь сегодня, понятия не имеют, почему ты на него злишься, — продолжал он. — Они не были знакомы ни с Ирвингом, ни с Айсобел и тем более не знали, что Кен был поверенным у Айсобел, и нет никакой причины, чтобы они начали доискиваться…
Сара глубоко вздохнула.
— И что, по-твоему, я должна теперь делать? В ответ на публичное оскорбление публично извиниться перед ним?
— Это уж как ты сама решишь, мама.
— Я рада, что не вышла у тебя из доверия, — проворчала Сара. — Теперь, когда лекция закончилась, думаю, мне можно идти домой.
Когда Купер, проводив Сару до машины, вернулся, Ханна пристроилась в уголке кушетки с чашкой кофе.
— Ну, спасибо, что не забыл и меня втянуть, — сердито начала она. — И почему это ты решил, что Саре необходимо знать мое мнение?
— Но ведь сработало, — ответил он.
— Как я понимаю, Сара приняла в штыки Кена за то, что он был поверенным Айсобел, тогда и меня она должна стереть в порошок, ведь я ее родственница, у меня находится Шкатулка влюбленных… — Она нахмурилась и замолчала.
— Но ты же не виновата, что являешься родственницей Айсобел. Кен — другое дело.
— В конце концов, Айсобел пригласила Кена в качестве своего поверенного, и он должен был добросовестно работать на нее.
— Это вовсе не значит, что она должна была с одобрением относиться к его действиям, равно как и я к твоим, когда из-за тебя потерял пятнадцать миллионов.
— Я так и знала, что ты никогда об этом не забудешь, — задумчиво обронила Ханна.
— Да, я не скоро забуду об этом, — ответил Купер.
Издалека чуть слышно прозвенел звонок входной двери. Не зная, радоваться ей или злиться, Ханна сказала:
— Ты кого-нибудь ждешь?
— Может, вернулся кто-нибудь из гостей за перчаткой или зонтом? Аббот разберется, — решил он и придвинулся еще ближе, отчего Ханна откинулась на спинку кушетки подальше от него.
— Может быть, это Китти? Или ты считаешь, что у нее еще нет столь далеко идущих планов?
Купер проигнорировал вопрос. Он взял ее за руку и начал медленно водить кончиками пальцев по ладони.
Ханна замерла, но вынуждена была признать, что он очень сексуально гладит ее ладонь. Она и не подозревала, что ладонь такая эрогенная зона.
Купер понюхал ее запястье.
— Ты уже не пользуешься духами Айсобел?
Она нахмурила брови:
— Я ими вообще никогда не пользовалась. Ты имеешь в виду, что от меня исходил тот же запах?
Он подавил улыбку:
— Я не решился бы заявить столь грубо, но… да. Так и было.
Ханна вздохнула, вспомнив, что стоило ей только передвинуть что-нибудь из вещей Айсобел, как поднималось целое облако аромата.
— Запах ее духов насквозь пропитал всю квартиру, ну и, вероятно, мои вещи тоже. А я так привыкла к этому запаху, что сама его уже не ощущаю.
— Вот видишь! Я же говорил тебе, что оптимальный вариант — переехать сюда. — Он сдвинул рукав ее пиджака вверх и поцеловал пульсирующую жилку на запястье. — К тебе возвращаются ощущения.
Если так будет продолжаться и дальше, думала Ханна, я и сама потеряюсь в своих ощущениях.
Дворецкий постучался и приоткрыл дверь кабинета.
— Сэр, тут пришел швейцар, у него, кажется, проблемы.
— Дэниэл? — Ханна воспользовалась случаем и встала. Она едва сдержалась, чтобы не вытереть ладони о юбку. — А что он хочет?
Что-то стукнуло, дверь распахнулась, и маленький шерстяной комок вылетел навстречу Ханне.
— Брут! — беспомощно воскликнула она.
Собачонка с приплюснутым носом не успокоилась, пока не сделала вокруг Ханны три круга, туго обмотав ее ноги поводком, который волочился следом. Песик попытался запрыгнуть ей на колени, чуть не свалив ее на пол.
Секунд через пять в дверях возник запыхавшийся швейцар.
— Извините, — еле проговорил он. — Он метнулся от меня как молния, мисс Лоу, как только понял, куда ему надо бежать.
— Значит, вы взялись вывести его на прогулку, — констатировал Купер.
— Да что вы! — ужаснулся Дэниэл. — Миссис Патерсон плохо, мы вызвали «скорую помощь» и ее увезли в больницу. Она попросила отдать собачонку вам, мисс Лоу. Она сказала, что не будет волноваться, если животное будет с вами.
Слова вылетели из уст Купера прежде, чем он успел их обдумать:
— Надо вызвать собачий фургон.
Брут положил обе лапы на колени Ханны и потянулся, чтобы облизать ей лицо. При звуке голоса Купера он покосился на говорившего и тихонько зарычал.
— Ни в коем случае, — сказала Ханна и, наклонившись, погладила пса. — Дэниэл, вы принесли его ящик?
— Он в холле, мисс.
— Аббот, пожалуйста, покажите, куда его можно поставить.
— Куда-нибудь на пожарную лестницу. Лучше всего там повесить и собаку. Не надо ящика, Аббот. Веревки достаточно.
Ханна в ужасе отшатнулась.
— Ну что ты такое говоришь, Купер! В доме так много места. Ты даже забудешь, что он здесь. Неужели ты хочешь, чтобы про тебя рассказывали, как ты, такой большой и взрослый, испугался такой маленькой собачки? Аббот, может быть, найдется уголок в кухне?
Дворецкий, не говоря ни слова, покинул комнату, вслед за ним выскользнул швейцар.
Наконец Брут неуклюже забрался Ханне на колени, свернулся клубочком и уставился на Купера.
