Ханна немного удивилась, что он, такой осторожный в мелочах, не побоялся скомпрометировать себя открытым проявлением чувств.
Она улыбнулась, подумав, как бы взвыл Брентон, узнав о миллионе в Шкатулке влюбленных. Но ей было не смешно.
Брентон поднял голову и с ликующим видом заявил:
— Ну так что, Китти? Может, прямо сейчас им и расскажем?
— О чем расскажем?
— О том, что ты выходишь за меня замуж, глупышка!
Китти широко раскрыла невинные глаза.
— Но я не собираюсь за тебя замуж.
— Я не шучу Китти! Сейчас самое время сделать заявление.
Китти отступила от него.
— Брентон, разве ты меня так любишь? По-моему, тобой движет расчет.
Ханна зачарованно наблюдала, как меняется выражение лица Брентона.
— Но как же так… ты сказала прошлой ночью…
Китти расхохоталась.
— Если я спала с тобой, ты решил, что у меня серьезные намерения?
Ханна подпрыгнула, почувствовав на своей щеке легкое дыхание. Сара пробормотала прямо ей в ухо:
— Ну я еще поговорю с этой девчонкой.
— Уже поздно, — шепнула Ханна ей в ответ.
Китти решительно приступила к делу:
— С тобой было интересно, Брентон, но не более того. Я же все понимаю: я люблю тебя, прошу отца, чтобы он сделал тебя полноправным партнером… и…
Брентон покраснел, и Ханна испугалась, что его хватит удар.
— Мне нравилось водить тебя за нос, Брентон! А сейчас… убирайся и не надоедай мне больше. — С этими словами Китти отошла.
— Да, она ловко подставила Брентона! Признаюсь, не ожидала, что у нее такой талант, — восхищенно заметила Ханна.
Сара издала тихий смешок.
— Ты заставляешь меня смеяться над человеком, которому и так плохо, Ханна, даже если он это заслужил… — прошептала Сара.
Ханна с трудом подавила улыбку. Потом вспомнила о своих планах и оглянулась. Купер исчез.
Стараясь действовать незаметно, она проскользнула сквозь толпу в зал, потом в библиотеку и тихонько приоткрыла дверь.
Купер стоял у стола, повернувшись спиной к двери. В центре стола стояла Шкатулка влюбленных. Ханна увидела, как он положил руку на крышку шкатулки, чтобы придержать ее, а второй рукой нажал начищенную до блеска кнопку.
С тихим писком раскрылось потайное отделение. Он наклонился и заглянул внутрь, потом быстро взял нож для разрезания бумаг, который Ханна предусмотрительно положила рядом.
Она увидела, как он достал кусочек бумаги, и по движениям его тела поняла, что он разочарован. В его руках оказалась старая фотография его деда.
— В чем дело? — спросила она тихо. — Разве ты ожидал обнаружить другое?
Медленно и с виноватым выражением лица он повернулся.
Последняя надежда превратилась в пыль, оставив после себя лишь чувство сомнительного удовлетворения: она оказалась права.
Этим и надо удовольствоваться. Даже если сердце разбито.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Охрипшим от волнения голосом Купер проговорил:
— Ханна…
Осторожно закрыв за собой дверь библиотеки, она приблизилась к столу и произнесла:
— Так скажи: что ты рассчитывал найти, Купер?
Он глубоко вздохнул.
— Увы, не то, что нашел, — ответил он со вздохом.
— Говори прямо, не надо выбирать слова. Ты надеялся найти там деньги, спрятанные Айсобел? Вернее, остатки денег, которые она добыла вымогательством у твоего деда?
Купер окаменел.
— Я этого ждала, — продолжала Ханна, вынимая из потайного кармана в юбке два сложенных листка бумаги. — Представь себе! Именно это находилось в потайном отделении. Не фотография. Я положила ее туда, так как хотела видеть твое разочарование, когда ты откроешь тайник.
Купер сел на край стола, все еще держа в руках фотографию Ирвинга.
— Ну конечно, — сказал он. — Ты нашла эту фотографию в квартире Айсобел. Значит, ты уже тогда планировала разыграть передо мной этот спектакль?
Она ощутила, как по ее спине пробежала дрожь. Почему в его голосе чувствовалось облегчение, словно напряжение внезапно покинуло его? Это — часть его игры, думала она.
— Как же ты угадала секрет тайника? — спросил Купер. — Когда это случилось?
— Тебе интересно знать, как долго я тебя мистифицировала? Не думаю, что это так важно, ведь Айсобел оставила эту шкатулку мне, вместе со всем содержимым. Тут не о чем спорить, поэтому не стоит тратить время на объяснения.
— Я и не собирался спорить с тобой, — ответил он сухо. — В последний раз, когда ты была так уверена в себе, спор с тобой стоил мне потери пятнадцати миллионов. Сколько там теперь?
— Гораздо меньше. — Ханна подняла вверх листки. — Боны на предъявителя. Чуть больше миллиона, и получить деньги может любой человек. — Она сделала два шага вперед и протянула документы ему, но он не взял их. Тогда она взяла его руку и сунула боны ему в ладонь между пальцами.
Она очень гордилась собой, ведь не дрогнула, не поддалась манящему теплу его руки, словно он был случайным знакомым, а не любовником, потрясшим до основания весь ее мир.
Она была уже на полпути к двери, когда Купер заговорил, и голос его прозвучал так, словно он получил удар в солнечное сплетение:
— Что ты еще придумала, Ханна?
Она изобразила удивление:
— Тебе не на что жаловаться. Ты получил часть тех миллионов, которые потерял по моей вине. Дареному коню в зубы не смотрят, Купер.
— И что я должен делать с этими деньгами?
— Делай с ними что хочешь.
— Ты считаешь, что деньги Айсобел, полученные от Ирвинга, должны вернуться в семью? — Он двинулся по направлению к ней. — Ханна…
Она решила, что должна окончательно уничтожить его, сказав всю правду в глаза. Она остановилась, положив руку на дверную ручку, и проговорила:
— Я возвращаю эти деньги, так как содержимое шкатулки очень важно для тебя. Гораздо важнее, чем… — «Чем я», — хотела она сказать, но побоялась, что ее голос дрогнет. Поэтому, не закончив начатую фразу, она откашлялась и добавила: — Чем что-либо другое.
Ханна толкнула дверь как раз в тот момент, когда Аббот уже поднял руку, чтобы постучаться.
— Сэр… — начал он.
— К черту, Аббот, не сейчас! — Купер схватил Ханну за руку. — Погоди, вернись.
— Извините, сэр, — настаивал дворецкий, — но новобрачные сейчас уедут.
Купер тихо выругался.
