— Если подумать, — заметила Аманда, высказывая эту мысль вслух, — он даже дважды побежденный. Один раз — моряками адмирала Дрейка, а второй — самим морем, что несколько столетий хранило его в своих глубинах, а потом в таком плачевном виде представило старинным врагам.
— Да, — согласился Альваро, помимо воли до глубины души впечатленный и зрелищем затонувшего галеона, и тем, как тонко умела чувствовать девушка, чуть ли не силком вытащившая его на эту морскую прогулку. — Но поглядите, он не сдается, он принимает свою судьбу такой, какова она есть.
— Совсем как схваченный арауканец в стихотворении Алонсо де Эрсильи. «Свободу потеряв свою и мощь, величья не утратил пленный вождь», — процитировала Аманда и тут вспомнила, зачем, собственно, так хотела поехать сюда с Альваро. — Кстати, об испанских поэтах, сеньор мой Вальеспин, готовы ли вы хоть отчасти заполнить постыдные пробелы в вашем образовании?
— Готов, — засмеялся Альваро. — Я весь внимание.
Солнце светило все сильнее, за считанные минуты облака точно по волшебству исчезли и освобожденное небо засияло глубокой летней синевой. Слушая импровизированную лекцию, Альваро сначала больше любовался своей пылкой наставницей. Девушка сидела на корме, свесив руку за борт и кончиками пальцев касаясь воды. Устав от массивной заколки, она распустила волосы, и морской бриз играл бронзовыми локонами. Поскольку припекало все сильнее, Аманда сняла унылый жакет, под которым оказался темно-синий, под цвет юбки, топ, подчеркивающий соблазнительные окружности ее груди. Глаза сияли энтузиазмом, лицо раскраснелось. Она не сознавала, как прелестна сейчас, но у Альваро перехватило дыхание.
Он подумал, что вряд ли сможет сосредоточиться на том, что она говорит, но Аманда рассказывала так живо и образно, с таким знанием дела, так выразительно читала любимые стихи, что через некоторое время предмет ее лекции и в самом деле захватил его. Нет, Альваро не мог бы сказать, что успел полюбить старых испанских поэтов с той же силой, с какой любила их Аманда. Но область, ранее представлявшаяся ему унылым серым пятном, теперь расцветилась самыми разными красками, зазвучала разными, непохожими друг на друга голосами, сентиментальными и строгими, страстными и суровыми, радостными и печальными. И все это богатство подарила ему Аманда!
Почти два часа пролетели точно единый миг. И вот Аманда с легкой грустью поняла, что пора возвращаться. Альваро уже опускал за борт мотор — на сей раз он решил для скорости воспользоваться им. Однако, к немалому удивлению девушки, вместо того чтобы плыть к пирсу, он направил лодку в другую сторону, к уютной бухточке среди скал неподалеку от того места, где затонул галеон.
— Устроим пикник, — объяснил он в ответ на немой вопрос Аманды. — Не знаю, как вы, а я очень даже проголодался. К тому же не пропадать же всему тому добру, которое Пабло с утра пораньше приготовил для нас.
Так вот что за корзину вытащил Альваро из багажника машины и загрузил в лодку!
Аманда призналась, что тоже не прочь перекусить. Завтрак был так давно, что от него остались одни воспоминания, а свежий морской воздух пробуждал здоровый аппетит. А еще… а еще ее сердце так и возликовало при мысли о том, что пикник продлит сладостные часы в обществе человека, каждая минута с которым была для нее драгоценнейшим даром на земле.
Подогнав лодку к берегу так, чтобы она врезалась носом в гальку, Альваро снял башмаки, засучил штанины, выскочил сам, а потом подал руку Аманде, помогая ей сойти. Ладонь его была твердой и теплой, такой надежной и крепкой, что у Аманды сжалось горло. Радоваться надо, а она заранее грустит, что скоро этот чудесный день закончится!
Но скоро печальные мысли покинули ее, и девушка принялась накрывать стол для импровизированного пикника. Точнее, плоский камень, самой природой созданный для того, чтобы использовать его вместо стола. Пока Альваро ходил к лодке за плащом рыбака, чтобы расстелить его на гальке, Аманда опустилась на колени рядом с камнем и открыла корзину, с любопытством исследуя ее содержимое.
Чего только там не оказалось! Пабло позаботился обо всем. И нежные цыплята в желе, и тонкие полупрозрачные ломтики розовой ветчины, и слоеные пирожки с рыбой, и запеченные в духовке корзиночки с грибами, и обернутый в листья, чтобы не утратил свежести, сыр, и многое, многое другое. Запивать все эти яства полагалось изысканным красным вином — правда, из вполне прозаических одноразовых стаканчиков.
— Поистине пир богов! — оценила старания дворецкого Аманда, взглянув на подошедшего Альваро. — Даже не представляю, как мы все это съедим. Интересно, — полюбопытствовала она, — за кого нас принимает ваш Пабло, за двух великанов, пару веков просидевших на голодной диете?
Альваро рассмеялся.
— В таком деле лучше перестараться. Кроме того, подозреваю, что вы пока просто еще не до конца осознали, как разыгрывается аппетит на свежем воздухе и на какие гастрономические подвиги способны.
Аманда недоверчиво поглядела на него. Он что, шутит? Да у них провианта на команду пиратского корабля!.. Однако Альваро оказался прав. Когда наконец приступили к еде, девушка, к собственному удивлению, умяла столько, что раньше и поверить бы не могла. А коварный испанец лишь посмеивался, подливая ей вина.
— Вот теперь я чувствую себя настоящим пиратом, — заявил Альваро, небрежно помахивая куриной ножкой в одной руке и картинно поднимая другой стаканчик с вином. — Умели люди жить, ничего не скажешь! Ни забот, ни хлопот. Как думаете, а не податься ли нам в пираты?
— Вы забываете одно, — охладила его пыл рассудительная Аманда, в глазах которой, правда, плясали веселые искорки. — Они обычно плохо кончали. Хорошо быть пиратом, пируя на берегу, но гораздо хуже — болтаясь на нок-рее.
Поев, они снова разговаривали, но на этот раз не о поэзии, не о своем прошлом, вообще ни о чем серьезном, просто о всяких пустяках. Бухточка, где они высадились, была укромной — ее ограждали высокие скалы, и, судя по всему, попасть сюда можно было только с моря. Ласково пригревало солнце, волны убаюкивающе бились о берег. Разговор становился все бессвязнее, паузы в нем все длиннее, и Аманда сама не заметила, как задремала на нагретой солнцем гальке.
Снилось ей что-то очень хорошее, хотя она и не запомнила, что именно. А когда проснулась, то увидела устремленный на нее взгляд Альваро. Неужели в его взгляде действительно светилось столько нежности и тепла, как показалось ей в этот миг на границе сна и бодрствования? Но скоро реальность властно дала о себе знать, и Аманда, вспомнив, кто она и где находится, резко села.
— Я долго спала? Почему вы меня не разбудили? Верно, уже Бог весть сколько времени.
— Жаль было будить. Не волнуйтесь, не так долго вы и спали. У нас еще уйма времени…
Он не стал говорить ей, что мог бы целую вечность любоваться, как она спит: такая трогательная, юная, совсем еще ребенок и вместе с тем обольстительная, желанная женщина. Сердце Альваро разрывалось от опасной смеси яростного желания и всепоглощающей нежности. Он предпочел бы умереть на месте, чем разбудить ее. И тем не менее какой-то тихий, но отчетливый голос в сознании не уставал твердить, что все это романтические бредни, которыми, так уж и быть, можно потешиться часок-другой, но строить на их основе жизнь никак невозможно.
