Первые дни и месяцы были для мальчика особенно трудными. Резкий переход от вальяжной жизни ученика чародея к строгому казарменному режиму, пришелся ему не по вкусу, Мал несколько раз даже пытался уклониться от повинности, ссылаясь на плохое самочувствие. Однако заботливый Стамб очень быстро находил эффективное лекарство от всякой мыслимой и даже немыслимой хвори. И лекарство это при всех недугах имело один и тот же рецепт: свежий воздух в сочетании с интенсивными физическими нагрузками в приятном обществе таких же, как и сам Мал товарищей по несчастью.
Справедливости ради стоит отметить, что через каких-нибудь пару месяцев Мал из обычного мальчишки превратился хоть и в худющее, но необычайно жилистое и не по годам сильное существо. Все окружающие отметили сей факт как положительный, одна лишь Орифина — кормилица Мала, души в нем не чаявшая, частенько вздыхала и, всплеснув руками, начинала по-бабьи причитать:
— Что же это они делают с мальцом?! Изверги окаянные!.. — и далее в том же духе.
Но при всем своем чадолюбии Орифина как огня боялась хозяина башни и при всяком его появлении в страхе бежала на кухню или в погреб, якобы по каким-то своим неотложным делам. Более за мальчика заступиться перед безжалостным Учителем было некому. Посему дальнейшему продвижению Мала по тернистому пути постижения боевых не магических навыков помешать ничто не могло…
Очередная струйка жгучего как самая едкая кислота пота залила Малу глаза и отвлекла его от приятных мыслей о заботливой Орифине и тех пирогах с маком и гусятиной, которыми та пообещала попотчевать его сегодняшним вечером после окончания тяжелого трудового дня. Мальчик начал быстро-быстро моргать, чтобы навернувшиеся слезы поскорее вымыли невыносимое жжение из глаз. Его ноги уже не ощущали тяжести двухпудового камня, а руки одеревенели до такой степени, что мальчику начало казаться, будто у него вообще нет ни ног, ни рук — только туловище и голова на затекшей до изнеможения шее, и висит он себе между небом и землей по прихоти какого-то неведомого ему кудесника, полностью лишенный конечностей. На какое-то время он даже терял сознание, но, прейдя в себя, вновь обнаруживал, что стоит на все той же поляне с зажатым между ногами камнем и натянутым луком в руках. Постепенно время его отключек начало все больше и больше удлиняться, но даже во время полного беспамятства он не падал на травку и не отпускал тетиву. Мал как бы, превратился в каменную статую и объяви сейчас мастер Стамб об окончании урока, без посторонней помощи он вряд ли смог разжать ноги и расцепить пальцы рук.
Неожиданно ему в голову пришла забавная мысль, что к обеду его тело окончательно окаменеет, и он так навсегда и останется стоять на этом месте в назидание будущим поколениям последователей мастера Стамба. И когда-нибудь, вполне вероятно, тот скажет:
— Дорогие ученики, посмотрите на этого придурка. Вместо того чтобы своевременно позвать кого-нибудь на помощь, он решил навеки обратиться в каменное изваяние, Призываю вас никогда не следовать его примеру, поскольку человеческий организм — вещь весьма хрупкая, требующая к себе бережного отношения.
Столь печальная мысль вызвала в душе ребенка мутную волну всепоглощающей жалости к себе, любимому, что тот поневоле всхлипнул. И в этот момент, когда до полудня оставались каких-нибудь десять или пятнадцать минут, пальчики его предательски дрогнули и чуть-чуть ослабили хватку. В результате злосчастная тетива получила долгожданную свободу, и как досадное следствие этого факта — легкая оперенная стрела с еле слышным свистом взмыла вверх навстречу практически достигшему своего апогея на небесном своде солнышку. От неожиданности, казалось бы, одеревеневшие до каменного состояния ноги отпустило, и тяжеленная каменюка с характерным шлепающим звуком соприкоснулась с поверхностью земли, затем пребольно прокатилась по босой ступне мальчика.
Нетрудно понять, какие чувства испытал наш герой, ведь после краткого, очень краткого отдыха ему вновь предстояло претерпевать все те же танталовы муки, которые он испытывал с самого раннего утра.
А вот и мастер Стамб собственной персоной. Подошел, посмотрел своими добрыми глазами на ученика и спокойно констатировал:
— Ну что ж, Мал, на этот раз тебе не хватило силы воли довести солнце до наивысшей точки на небосводе, будем надеяться, что тебе хватит терпения и выдержки проводить его за горизонт.
Серое тоскливое небо из низко нависших туч вот уже как целую неделю хлещет как из ведра. Десятилетний Мал с завязанными черной тряпкой глазами пытается пройти по длинному тонкому шесту, подвешенному на высоте трех метров от поверхности земли. По большому счету ни сам шест, ни надоедливый дождь, ни даже светонепроницаемая повязка на глазах ни коим образом не являются существенной помехой для мальчика. Раньше он очень легко пробегал не только по шесту, но натянутому канату с палец толщиной с завязанными глазами даже в безлунную дождливую ночь. Однако на сей раз хитроумный учитель придумал для своих воспитанников кое-что особенное.
Стоит отметить, что насчет всяких интересных идей и задумок педагогического свойства мастер Стамб просто фонтанировал. Вот и сегодня, явившись по утру в тренировочный лагерь Мал обнаружил прям посреди двора тонкий шест, закрепленный на двух стойках длиной шагов в тридцать, а высоко над шестом располагалось такой же длины бревно с подвешенными к нему на длинных веревках многопудовыми камнями. Суть задумки мальчик уловил без дополнительных объяснений — бегущий по шесту теперь должен не только свободно балансировать на ненадежной опоре, но вдобавок пытаться увернуться от раскачивающихся с разной амплитудой тяжеленных валунов. То, что камни были округлыми без острых углов оптимизма не внушало — любой даже самый легкий толчок идущего по шесту человека вполне способен свалить его на землю. А такой, с позволения, спортивный снаряд не только собьет с ног, но вполне может сломать пару-тройку ребер или основательно отбить какой-нибудь внутренний орган.
Но самое интересное, что непосредственно под шестом располагалась обширная лужа, заполненная, судя по источаемому ею запаху, содержимым выгребной ямы.
— Это для того, чтобы падать было не жестко, — пояснил мастер Стамб, в ответ на недоуменный взгляд Мала. — Но лучше туда вообще не падать, поскольку дерьмо хоть и пахнет, но не так когда его ворошат без особой надобности.
При этом темно-синие глаза мастера источали безграничную любовь к ученику и если бы Мал не успел хорошенько узнать этого человека за долгих четыре года знакомства, он никогда бы не поверил, что тот способен на столь изощренное издевательство над ближним. Ведь иначе как издевательством подобное испытание назвать трудно.
Мальчик лишь на мгновение представил себя падающим в эту вонючую лужу, и тут же его физиономия забавно скуксилась, а съеденные на завтрак яичница и кусок пирога настоятельно потребовали чтобы их немедленно выпустили на волю. Все-таки каким-то чудом Малу удалось обуздать взбесившиеся харчи внутри своего желудка…
— Итак, мои дорогие ученики, — мастер Стамб обратился к стоящим ровной шеренгой воспитанникам своим как обычно негромким голосом, — каждому из вас предстоит на мой взгляд, очень простая задача: с завязанными глазами пробежать по бревну. Суть упражнения в том, чтобы связать воедино ваши навыки хождения по длинной узкой опоре и способность воспринимать на слух движение потенциально опасных объектов. Раньше вам уже приходилось бегать по бревнам и канатам, а также уворачиваться от раскачивающихся камней. Согласитесь, объединить эти два упражнения в одно — задумка отличная? — Ответом мастеру было единодушная тишина, которую можно было трактовать как угодно, поэтому Зелот Стамб, воспользовавшись своим исключительным правом, расценил молчание учеников как согласие. — Вот и хорошо. Суть задания исключительно проста: каждый из вас пробегает по бревну меж качающихся камней с завязанными глазами, всего один раз. Но если кто-нибудь не сможет преодолеть дистанцию с первой попытки, ему вместе со всеми предстоит пробежать еще раз и так далее. Поэтому в ваших интересах выполнить поставленную задачу как можно быстрее. Информация к размышлению: глубина… гм… озерка примерно по колено, так что постарайтесь туда не падать…
