— Привет, малышка, — сказал я. — Как дела?
— У меня прекрасно, папа. Я опять получила «отлично» в табели успеваемости.
Мы поболтали несколько минут. И тогда я решил, что надо сообщить ей новость.
— Послушай, солнышко, кажется, я не смогу приехать через неделю на твою выпускную церемонию.
— Ох, папа! А что случилось на этот раз?
— Работа, птичка моя. Нам всем надо каждый день есть. Я уеду через день или через два.
— А когда ты вернешься?
— Возможно, недели через три или через месяц. Мне очень жаль.
— Я знаю, папа. Удачи тебе. Подожди минутку. Мама хочет поговорить с тобой.
И потом голос Кейт, немного встревоженный:
— Хоб? Что там насчет работы?
— Дела детективного агентства. Большего сказать не могу. Но уйдет несколько недель.
— Тебе хоть что-нибудь заплатят?
— Есть договоренность о гонораре. Могут заплатить довольно хорошо.
— Было бы замечательно, если бы ты помог Соне с зубами. Я знаю, это не входит в соглашение, но у меня нет денег. Она хорошенькая девочка, Хоб, было бы стыдно не выпрямить ей зубы сейчас, когда это относительно легко.
— Конечно. Я помогу.
— Спасибо. Куда ты едешь?
— В Париж.
— Не на Ибицу?
— Нет. Если удастся.
— Но и в Париже тоже может быть опасно. Ты уверен, что тебе стоит заниматься этим делом?
— Все неприятности остались в прошлом, — сказал я, надеясь, что это действительно так. — Я позвоню тебе, когда вернусь. Как поживает твой пьющий ирландский муж?
— У Кевина все прекрасно. Он просил спросить у тебя, почему ты больше не приезжаешь в Вудсток?
— Скажи, что я не могу вынести, когда вижу тебя рядом с другим мужчиной.
— Кевин будет очень доволен, когда это услышит. Он думал, что тебе все равно.
— Кэти, почему бы тебе не избавиться от этого парня и не вернуться ко мне?
— Ты так говоришь только из галантности. Во-первых, потому, что ты все еще с Милар.
— Это временно, — убеждал я ее. — Пока Шелдон не примет глобального решения и не заберет ее. Кейт, я тебе уже говорил, для меня существуешь только ты.
— Хобарт, когда ты будешь воспринимать жизнь серьезно? — Она засмеялась. — Ты же прекрасно знаешь, стоит мне только проявить легчайшее намерение вернуться к тебе, и ты убежишь, как вор, в ночь.
— Но ты можешь сделать что-то другое. Сказать тебе что? Почему бы нам с тобой не предпринять последнюю попытку. Я знаю в Майами маленький отель.
— Конечно, если мне можно привезти с собой Кевина.
— Я не знал, что он извращенец.
— Он не извращенец. Он просто любит поговорить. Наверно, ему много есть чего сказать на тему вроде этой.
— Кейт, по-моему, ты опять издеваешься надо мной.
— Дорогой мой, ты забыл, что я жила с тобой десять лет. Теперь мне уже полагается знать, когда не принимать тебя всерьез.
— А когда и вовсе не понимать меня.
— Этому я тоже научилась у тебя, — вздохнула Кейт. — Ты и вправду собираешься в Париж?
— Да.
— Хоб, будь осторожен. Постарайся никому ничего не доказывать. И ради собственного спасения попытайся держаться подальше от Ибицы.
— Я всего лишь хочу заработать на жизнь, — повторил я. — Ты помнишь, я выплачиваю тебе поддержку, несмотря на быстро растущее богатство твоего мужа, адвоката по темным делам.
— Прекрати, — скомандовала Кейт. — Деньги на детей не имеют никакого отношения к Кевину. И неважно, сколько он зарабатывает. Дети твои и мои.
— Я знаю. Просто шучу. Я позвоню тебе, когда вернусь.
— Хоб, — смягчилась она, — как у тебя дела с Милар?
— Так же, — ответил я.
— Шелдон все еще живет у тебя?
— Да.
— По правде, Хоб, это кошмар. Тебе не следует терпеть.
— Что я могу сделать? Они любят друг друга.
— Тогда они должны уехать из твоего дома и найти себе квартиру.
— Беда в том, что ни один из них не знает точно, чего хочет. Я не уверен, готова ли Милар вести домашнее хозяйство, живя с Шелдоном. А он не собирается подыскивать жилье, пока она не скажет, что готова.
— Безнадежная история, — вздохнула Кейт. — Ради бога, как ты ухитрился связаться с женщиной, у которой такое имя.
— В то время мне это показалось хорошей идеей.
Надеюсь, именно эти слова выгравируют на моем могильном камне.
7. ШЕЛДОН
Моя квартира на Стейт-стрит занимает половину дома, покрашенного в такой цвет, который трудно определить и который забываешь, едва от него отойдешь. Я вошел и с минуту постоял в темном узком коридоре.
— Милар? — позвал я.
— Ее здесь нет, — донесся голос из гостиной.
Это один из тех домов, где есть гостиные-залы и окно в эркере. Спальню наверху мы с Милар сдавали. Шелдон сидел в гостиной. Маленький сильный плотный мужчина южного типа с густой шапкой темных вьющихся волос. Тяжеловатые черты лица. Немного унылый рот. На лице застывшая улыбка. Не того типа человек, с которым я хотел бы иметь личные отношения. И, естественно, не я его выбирал.
— Куда она пошла? — спросил я.
— Она сказала, что сейчас вернется. — Было что-то подозрительное в том, как он это сообщил.
— Ладно, но куда она хотела пойти?
— В частности, никуда, — проговорил Шелдон и, сделав паузу, выпалил: — Она хотела дать нам немного времени побыть вдвоем.
— Ради бога, зачем нам нужно быть вдвоем? — Я вытаращил на него глаза.
— Чтобы попытаться прояснить дела, — объяснил Шелдон.
— Ох, нет, Шелдон, — чуть ли не взвыл я. — Не сейчас. Я устал. У меня появился клиент. Первая беседа отняла много сил.
— Богатый клиент? — спросил Шелдон, моментально просияв.
— Нет. Нормальный, загнанный в угол клиент, какие обычно у меня бывают.
Шелдон встал, прошелся взад-вперед по комнате, ударяя кулаком правой руки в ладонь левой. Уверен, он изображал отчаянную злость. Или, может, злобное отчаяние. В любом случае через минуту он повернулся ко мне и произнес:
— Проклятие, Хоб, так продолжаться не может.
— Точно такое же мнение и у меня. Значит ли это, что ты собираешься уйти? — Шелдон жил с нами благодаря стечению обстоятельств, слишком нелепых, чтобы установить их последовательность во времени. И к тому же не имеющих отношения к событиям моей истории. Но теперь вижу, раз уж я упомянул о них, то должен объяснить.
