У такой выносливости, конечно, есть причина. Большинство частных детективов обычно бывают обладателями основательной мускулатуры. В их представлении занятия на тренажерах вместе с друзьями в местном гимнастическом зале — единственное по-настоящему стоящее времяпрепровождение. Я слышал о такого сорта людях, которые, когда им скучно, например, играют в гандбол, вместо того чтобы спокойно лежать на кушетке и терпеливо ждать, когда пройдет плохое настроение, как это делают все нормальные разумные создания. Они просто стоики, а не частные детективы.
Я не похож на них. Меня легко выбить из седла. Контузия, которую я получил при падении на складе, оставила безобразные желто-багровые пятна на моем теле и голове. Наверно, они не пройдут несколько месяцев. И они болят. Больше я об этом не упомяну, но хочу, чтобы вы тоже знали.
Я вернулся в свой номер в отеле и долго отмокал в ванне, потом часа два поспал. После этого я чувствовал себя почти готовым пойти на свидание с Иветт, назначенное на вечер.
Почти, но не совсем. Я просто не мог заставить себя выйти в надушенный декаданс парижской ночи, даже ради Иветт. Я все еще размышлял о том забавном старике, привидевшемся мне утром во время галлюцинации. И я размышлял о деле, в которое втянули меня Ракель и Алекс. Смутные мысли. Неопределенные мысли. Я размышлял о том, что мне очень плохо заплатили за расследование, обернувшееся сложной и опасной работой. Я размышлял о том, что всего случившегося уже больше чем достаточно, чтобы остановиться. Я приближался к критическому моменту, и сам это чувствовал: всегда знаешь, когда вот-вот войдешь в штопор. Я размышлял о том, какого черта меня снова занесло в Европу. В смятении я начал понимать, что повторил все снова: как дикарь попался на обманчивый блеск стеклянных бус. Погрузился в сложности и опасности из-за романтического заблуждения — ради мечты о Париже. О Париже, какого никогда не существовало. Ради мечты о себе, какого тоже никогда не существовало. Я пытался сделать вид, будто хочу заработать на жизнь без романтического ореола, без теплого сияния утраченного времени, которым окутаны мои воспоминания, без опоры на королевство ностальгии и жаркого воздуха. И, будто забыв, до чего отвратительными были мои годы в Европе, я пытаюсь повторить все снова.
Обратили ли вы внимание, что в детективных романах кризис могут переживать любые персонажи, кроме самого детектива? Вспомните прочитанные романы, и вы увидите, что это первый, в котором детектив решительно отказывается от свидания с очень ценным информатором. Вместо свидания я пошел вниз и спросил консьержку, может ли она отправить мою телеграмму. Она могла. Я написал: «Дорогая Ракель. Я ухожу. С любовью, Хоб», и послал телеграмму в «Крийон».
Вы можете сказать, что я перегнул палку. Но дело в том, что я терпеть не могу падать через несколько этажей. Особенно когда это не приносит никакой выгоды.
25. СНОВА РАКЕЛЬ
Два часа спустя, когда я спал, в комнату вошла Ракель.
— Что значит, вы находите? — спросила она.
— Дайте посмотрю, — сказал я и взял у нее листок бумаги. Это была моя телеграмма. — Я написал «я ухожу», а не «нахожу», — объяснил я. — Проклятые лягушатники, все делают с ошибками.
— Но разве сегодня вы уже не в восторге от Европы?
— Мой энтузиазм начал таять точно в тот момент, когда я свалился со второго этажа в Кремлэн-Бисетр.
— Кстати, вам вообще не следовало сниматься в кино. Я наняла вас найти Алекса, а не начинать новую карьеру.
— С теми деньгами, что вы мне платите, мне необходима вторая работа, чтобы как-то существовать, пока я занимаюсь вашим делом. Вы знаете, девиз моей гильдии: «Не рисковать жизнью за так».
— Я не понимаю, что значит «за так». Однако, мне кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, — проговорила Ракель. — Я хочу, чтобы вы продолжали. Что вам нужно?
— Во-первых, немного честности.
— Какое вы имеете право обвинять меня во лжи? — ледяным тоном спросила Ракель.
— Нет, не совсем так. Просто я хочу, чтобы вы сказали мне правду.
— Вы противоречите сами себе, — возразила Ракель. Уже не так холодно. — Что вы хотите знать?
— Почему вам нужно найти Алекса?
— Ну, я вам уже говорила, — начала она. — Он мой друг. Он исчез. Я беспокоюсь о нем.
— Дальше, — сказал я.
— Куда дальше?
— Какая цена?
— Я правда не понимаю, о чем вы говорите.
— Ракель, — снова начал я, — вы мне нравитесь. Но если то, что вы сказали, правда, вся правда и ничего, кроме правды, тогда нам лучше договориться и уехать. Я вернусь в Штаты на выпускной вечер дочери.
— Почему вы вдруг решили таким образом отказаться от дела?
— Потому, Ракель, что оно становится опасным. Похоже, в нем участвует очень много народа и в нем есть какая-то загвоздка, или, может быть, несколько загвоздок, о которых я не знаю. Это ставит меня в невыгодное положение: любой вокруг знает больше, чем я. А я знаю только одно. — Я сделал драматическую паузу.
— Что? — спросила она.
— Я знаю, Алекс не просто исчез, чтобы убежать с быками на корриду в Памплону. Я думаю, он участвует в чем-то сложном и, вероятно, нелегальном. И у меня есть ощущение, что в этом замешаны большие деньги.
— Почему вы так считаете?
— Слишком много людей участвует в этом. Обычно такого рода интерес возникает, когда замешаны большие деньги.
— Понимаю, — проговорила она, немного подумав над моими словами.
— Хорошо. И что теперь вы хотите сказать мне?
— Хоб, вот лучшее, что я могу придумать в этот момент: найдете Алекса — получите пять тысяч долларов.
— Это реальные деньги или новая игра?
— Вы опять называете меня лгуньей? — Она покраснела.
— Вовсе нет. Я только хочу показать вам, что у меня есть расходы, мне надо нанимать людей, на каждом шагу давать взятки плюс мои собственные траты, когда я встречаюсь с информаторами.
— Я могу дать тысячу долларов прямо сейчас. — Она открыла сумочку и смотрела на меня.
— Скажу вам вот что, — ответил я, — давайте мне две тысячи сейчас и еще восемь, когда я его вытащу.
— Но это десять тысяч долларов!
— Да.
— С вашей стороны не очень хорошо так поступать: в середине дела ставить мне ультиматум.
— Вы можете подать жалобу в гильдию. Но поверьте, это совсем не много, учитывая, что вы до сих пор не сказали мне ничего полезного.
— Ладно, — вздохнула она. — Как вы думаете, скоро вы сможете его вытащить?
— Если ваши деньги готовы, я рассчитываю через три дня, самое большее через неделю, — пообещал я, — и тогда это дело можно будет закрывать.
Впоследствии я пришел в восторг от своего провидения.
