— Вы совершенно уверены…
— Конечно, уверен! — снова перебил я. — Там требуется мое присутствие. Мадмуазель, если я не появлюсь, произойдет ужасный провал.
— Хорошо, я скажу вам, но, надеюсь, у меня не будет неприятностей, — после некоторого колебания наконец решила она. — Сегодняшняя ночная съемка будет проходить в «Клозери де Лила» на Монпарнасе. Или, вернее, сначала съемочная группа встречается там на обеде. Потом они поедут туда, где проходит заключительная часть сцены.
— Где?
— Я сама, мсье, не знаю. Мсье Клови намерен объявить об этом на встрече съемочной группы.
Я от души поблагодарил ее и повесил трубку. Обернувшись, я обнаружил, что маленький лысый мужчина и малюсенькая женщина с тщательно сделанной прической уже в полном порядке. Аккуратно застегнутые, они вместе с консьержкой стояли в ряд и пялили на меня глаза.
— Большое спасибо, мадам, — сказал я консьержке, поклонился двум другим и направился к двери.
— Если вы будете так любезны, мсье, один момент, — обратился ко мне лысый мужчина.
— Да? — ответил я в легком замешательстве от их напряженных взглядов.
— Мы не знали, что вы актер, — проговорила консьержка.
— Полагаю, не знали, — ответил я, задумавшись, не считается ли преступлением перевоплощение в кинозвезду.
— Не будете ли вы возражать дать нам автограф?
— С величайшим удовольствием, — согласился я.
Мужчина протянул мне большое меню. Я написал наискось свое имя и вернул ему.
Он взглянул, потом озадаченно посмотрел на меня.
— Возможно, мсье будет так любезен, что окажет нам честь своим сценическим именем?
— Ну конечно! — Я снова взял меню. Быстро, смело, вдохновляемый чем-то вроде рокового каприза, который кажется таким логичным в Париже, я написал над своим именем: «С наилучшими пожеланиями от Алена Делона».
— Я его каскадер, — объяснил я, прежде чем они успели бы заметить отсутствие сходства.
42. ПЕРЕД КАМЕРОЙ
Я пропустил обед в «Клозери де Лила», но за соответствующие чаевые мэтр вспомнил, что он подслушал слова, сказанные таксисту, когда группа Клови уезжала. Они отправились в отель «Лозан» на острове Сен-Луи. Я взял туда такси.
Сен-Луи — маленький островок на Сене, расположенный чуть выше острова Сите, почти в географическом центре Парижа. Это заповедник узеньких, узорно выложенных камнями улиц и безмолвных рядов архитектуры без претензий. В отеле «Лозан» когда-то жили некоторые из самых знаменитых французских поэтов и художников. Сейчас парижская мэрия, владеющая отелем, великолепно обновила его, и он стал превосходным задником для исторических драм.
Все в порядке. Итак, я вошел в сцену, где люди в напудренных париках под ослепительным светом прожекторов шипели друг на друга, произнося свой текст. Заметив Клови, я стал пробираться к нему.
— Рад, что вы здесь, — бросил мне Клови. — В этой сцене вы играете Бодлера.
[69]
— Неужели? — удивился я. — Вы и правда хотите, чтобы я играл Бодлера?
Мне хотелось выразить, что я по-настоящему польщен. Но удержать внимание Клови было очень трудно. Как раз в этот момент в другом конце помещения он увидел старого друга, высокого парня с оливковой кожей и в пальто из верблюжьей шерсти. Может, французского гангстера, или актера, исполняющего роль французского гангстера, или даже кого-то совершенно другого, играющего актера, исполняющего роль французского гангстера. Ведь они в Париже любят такие игры, по крайней мере в том классе, который может разрешить себе несколько смен одежды.
Я повернулся к Иветт, стоявшей рядом со своим пюпитром, полным листов сценария и инструкций осветителям.
— Да, — сказала Иветт, — очень большая честь, даже если это сложная шутка со стороны Клови. Тут раскрывается часть его метода нахождения актера, который очень противоречив. Пойдемте со мной в костюмерную. Нам лучше, если вы будете одеты и подготовлены.
Я проследовал за ней через переполненную маленькую комнату. Мы миновали коридор и подошли к двери с надписью «Гардероб». Там Иветт сказала гардеробщице, чье имя я так и не уловил, что вот, мол, самый новый Бодлер Клови.
— Что вы имели в виду под самым новым Бодлером? Сколько их у него было? — спросил я у Иветт, пока гардеробщица пошла подбирать мне костюм.
— Вы третий. — Она обратилась к гардеробщице: — Не забудьте о туфлях!
— О каких? — крикнула в ответ гардеробщица. — О полосатых, которые чередуются во сне, или об огорчительно-нормальных черных и серых?
— Черных и серых.
— Что случилось с другими двумя Бодлерами? — продолжал я расспросы.
Гардеробщица вернулась с охапкой, тяжелой на вид, темной одежды, с белой рубашкой и с черными и серыми туфлями. Иветт показала, чтобы я все забрал, и повела меня снова в коридор.
— С двумя другими, — повторил я. — Что с ними случилось?
— Одного из них арестовали за попытку ограбления банка в Ницце. Как вы можете догадаться, он оказался человеком двух профессий, хотя, конечно, Клови не мог об этом знать, когда приглашал его.
— А другой?
— Его сбила машина. Два месяца в больнице.
— Не очень счастливая роль. Интересно, почему Клови выбрал меня.
— Потому что вы подходящего размера, — объяснила Иветт. — У нас нет времени заказывать новые костюмы. Особенно туфли. Их трудно достать за два-три часа.
— А что такого особенного в этих туфлях?
— У Клови есть теория о Шарле Бодлере и туфлях. Для Клови туфли — главный символ перемен настроения, которые испытывает Бодлер.
— Это фильм о Бодлере?
— Не совсем, — возразила Иветт. — Трудно сказать, о чем фильм Клови. Никто ничего не знает, пока Клови не закончит редактировать, и переснимать, и переснимать. Вы можете переодеться здесь. — Иветт показала на дверь.
— Иветт, — сказал я, — простите, но я не знал, где сегодня была назначена съемка.
— Ничего не случилось, — ответила она с таким видом, который ясно показывал, что очень даже случилось. И на минуту мне стало приятно. Она сердилась из-за моего опоздания, а это предполагало, что у нее что-то ко мне есть. Но, немного подумав, я понял, что любой был бы раздраженным, если бы ему пришлось простоять в течение всего обеда, встречая опоздавшего. Так что это не обязательно личное.
— Что-то произошло? — спросила Иветт.
— Нет, а почему вы спрашиваете?
— Потому что вы стояли здесь и очень долго смотрели в потолок, и я подумала, что у вас приступ или что-то в этом роде.
