Алекс покачал головой, вынул что-то из кармана и постучал по моим коленям. Штуковина была металлической и массивной. Не для моих колен.
— Что ты делаешь? — чуть раздраженно спросил я.
— Возьми, — посоветовал Алекс, — положи в карман.
Я рассмотрел предмет под столом. Он вложил мне в руку большой, еще немного в масле автоматический пистолет.
— Постой минутку… — начал я.
— Хоб, вообще-то тебе не придется его использовать.
— Проклятье, я и не собираюсь его использовать. Я не возьму. Забирай назад.
Я протянул ему под столом пистолет.
— Хоб, — попросил он, — пожалуйста, не устраивай сцены.
— Проклятье, — фыркнул я, — забирай назад эту штуковину.
— Хоб, послушай…
— Нет, это ты послушай. Забирай назад эту богом проклятую штуковину.
— Я пытаюсь объяснить тебе, что заплачу две тысячи долларов только за то, чтобы эта штуковина лежала у тебя в кармане.
— Две тысячи долларов? — повторил я.
— Да, я так сказал.
— Только лежала, без использования?
— Держи ее в руке и, если понадобится, покажи.
— Две тысячи долларов? — опять повторил я.
Он кивнул.
— Сказать легко, — проворчал я.
— Протяни руку под столом, — попросил он.
— Подожди минуту, — сказал я. — Мне надо освободить ее от твоей штуковины. — Я ухитрился всунуть тяжелый пистолет в карман пиджака, где он лег невидимой шишкой и, наверно, оставит неотстирывающиеся полосы. Потом я снова протянул под столом руку.
— Пересчитай, — посоветовал Алекс и что-то передал мне.
Это был конверт.
Конверт, чем-то полный.
Чем-то, толщиной с полдюйма.
Я заглянул. Очаровательные французские тысячефранковые купюры. Я перебрал их пальцами. Наверно, довольно близко к двум тысячам американских долларов. Я положил конверт в карман.
— Теперь позволь объяснить тебе основные правила, — начал я. — Прежде всего, я не собираюсь ни в кого стрелять. Не знаю, что ты читал о частных детективах, но мы перестрелок не устраиваем.
— Не беспокойся, — повторил Алекс, — пистолет только для того, чтобы показать.
— Он заряжен?
— Конечно.
— Почему, ведь его надо только показать?
— Невозможно правдоподобно блефовать с незаряженным пистолетом. Брось, Хоб, давай лучше уедем отсюда.
Мы расплатились и забрались в «Ситроен» Алекса. Потом, наращивая скорость, помчались по темной дороге с высокими заборами с каждой стороны, отгораживавшими низинную плоскую местность.
— Какой следующий шаг?
— Анжер.
Мы были в сердце ничего на пути в никуда. Ужасное предзнаменование. Но у меня в кармане лежали неожиданные две тысячи долларов.
46. УДАР
Примерно в полночь мы миновали Анжер. Улицы без тротуаров, вдоль них вытянулись плечом к плечу здания. Высокие узкие дома с крутыми карнизами. Прямоугольники кварталов, похожие на окаменевшие внутренности средневекового чудовища. Европа — наше прошлое, мы должны возвращаться в него и время от времени эксгумировать, физически проникая в слои, ведущие к нашему нутру. Серые, коричневые и иногда вспыхивающие под светом звезд.
Но тогда, проехав всего несколько сотен ярдов по спящему городу, мы увидели указатель: «Нант — Ренн — Лаваль». Свернули туда и миновали пригороды и маленькие городки вдоль берегов Луары — Сен-Жорж-сюр-Луар, Варад, Энсени — и наконец въехали в Нант. Фирменное блюдо этого района — лягушачьи лапки, однако у нас не было времени остановиться и попробовать. Мы продолжали следить за указателями на Ванн и Ренн. Потом по двухполосной дороге обогнули их, пробрались через множество строек и наконец оказались на шоссе номер 165. Миль пятнадцать мы промчались по открытой местности и перед самым Савенэ свернули на шоссе номер 171. Вскоре мы уже катили по темному промышленному центру Сен-Назера и, оставив его позади, дальше к маленькому городу Ля Буль, всего в нескольких милях от Сен-Назера.
Время приближалось к четырем утра. Мы миновали Ля Буль, нагромождение бретонских домов, и выбрались на дорогу, идущую вдоль побережья. В конце концов мы подъехали к докам, расположенным почти у самого устья Луары, но защищенным с севера от Атлантического океана извилистым берегом.
— Ты знаешь, как пользоваться пистолетом? — Алекс припарковал машину близко к докам и повернулся ко мне.
Я вынул пистолет из кармана и при свете маленького фонарика Алекса осмотрел его. Это был автоматический «браунинг» 45-го калибра. Я плохо помнил, как действует предохранитель. Как я уже говорил, стрельба — не мое хобби и мне удавалось большую часть времени вполне прилично жить, обходясь без нее. Минуту или две Алекс наблюдал за моими неловкими попытками, потом взял у меня «браунинг».
— Вот так, — сказал он, вынимая обойму и вкладывая ее в гнездо барабана. Он показал мне, как снова вставить обойму, зажать патрон и как действует предохранитель. Наконец он вернул мне пистолет.
— «Браунинг» на предохранителе, — пояснил он, — чтобы выстрелить, оттяни курок вниз. Потом подними, прицелься и нажми. Вот и все.
— Поскольку я не собираюсь ни в кого стрелять, — проворчал я, — мне вообще-то и не надо знать всю эту чепуху.
— Хоб, в роли частного детектива ты пустое место. Я плачу тебе две тысячи долларов за то, чтобы ты выглядел опасным. Или хотя бы компетентным. По крайней мере, ты мог бы внимательно меня слушать, когда я показываю, как работает эта штуковина.
— Ладно, — буркнул я, взял пистолет и повторил все манипуляции Алекса. В конце концов, раз уж я занялся детективным бизнесом, то надо быть готовым. Никогда не знаешь, какого рода умения могут тебе пригодиться.
— Готов? — через несколько минут спросил Алекс.
— Не сомневайся, готов, — подтвердил я. Если быть совершенно откровенным, никакого безграничного энтузиазма я не испытывал. Только две тысячи долларов во французской валюте несколько подкрепляли меня. Кроме того, мне всегда нравился Алекс, а теперь был шанс помочь ему удрать.
Мы вышли из машины и пошли к докам. Ярдов через двадцать Алекс нашел место встречи: пристань, принадлежавшую фирме «Морские перевозки. Дюпон и сыновья». Ворота оказались незапертыми, так что мы вошли без труда и направились к главному зданию, обошли его и очутились у моря возле причалов. Мы продолжали свой путь, пока не подошли к длинному пирсу, уходившему в воду. В дальнем его конце горел яркий свет, и Алекс объяснил, что именно там должна произойти смена его личности.
— Хоб, — обратился он ко мне, — мне надо, чтобы ты оставался здесь, в стороне. Только никому не позволяй пройти на пирс.
