— Ты в этом уверен?
— Ты же знаешь Хоба. Ты довольно много раз слышал, как он говорит об агентстве и фазенде. И что же ты думаешь?
Склонив свою узкую голову с зачесанными назад, набриолиненными черными волосами, Жан-Клод задумчиво шевелил губами. Кончик его кинжального носа дергался. Присмотревшись, можно было бы разглядеть мысли, выскакивающие на шиферно-серые дисплеи глаз. Он принялся вслепую шарить ладонью, и Найджел вложил в его пальцы одну из последних «Диск Блё». Настал критический момент.
Закурив, Жан-Клод выпустил сквозь ноздри две тоненькие струйки дыма. И выдохнул:
— Peste!
— Точно, — подтвердил Найджел.
— Думаю, ты совершенно прав в оценке характера Хоба. Это наш дом, хотя бы отчасти купленный на невыплаченную нам зарплату. И мы потеряем его, если Хоб не оплатит traspaso. Найджел, мы не должны лишиться своего места под солнцем!
— Согласен, — подхватил Найджел.
— Тогда все просто. Мы ничего не скажем, Хоб пронесет товар, все в порядке.
— Не так уж и просто, — возразил Найджел. — Этот Макс. Я его не знаю и после услышанного о нем ни капельки ему не верю.
— А что он, по-твоему, сделает?
— Да мне наплевать, что он делает. Я только боюсь, что он кинет Хоба.
— Comment?
[95]
— Не заплатит ему.
Жан-Клод поразмыслил. Его лицо приобрело даже более зловещее выражение, нежели обычно.
— Это будет неразумно с его стороны.
— В сложившемся положении мы не можем повлиять на ситуацию. Но, думаю, мы должны кое-что предпринять, чтобы взять бразды в свои руки.
— Что же?
— Нам потребуется помощь одного из твоих друзей со дна общества.
— А-а, — сказал Жан-Клод.
Парижское дно обычно не выставляется на обзор туристов, не считая традиционных притонов на Монмартре и Монпарнасе. Кроме знаменитых памятников и менее знаменитых желтых домов, по всему городу расположены региональные центры организованной преступности. Рю Рамбюто вошла в фавор со времени постройки Центра Помпиду. До того традиционным районом для наживающихся на мясе и промышленности был Ле Алле. Кафе «Валентин» на площади Италии — любимое местечко алжирских гангстеров. Их вьетнамские коллеги ошиваются в кафе «ОА» на безымянной улице неподалеку от Авеню д'Иври и станции метро «Тольбьяк». У китайцев несколько собственных кафе недалеко оттуда, рядом с бульваром Массена у перекрестка с Келлерман. Корсиканские бандиты держатся подальше от Тринадцатого, предпочитая собираться в баре «Поло» на Пляс де Возг. Это главные районы на нынешний момент. Вдобавок имеется несколько интернациональных кафе, где с распростертыми объятиями встречают злодеев всех национальностей. Из последних наиболее известен ресторан «Лак д'Ор» в Бельвиль. Здесь, среди душных ароматов китайской кухни, современных апашей и головорезов со всего света наверняка ждет теплый прием. Сюда порой заглядывают даже латиноамериканцы, бросая свои обычные насесты в кабинке ресторана «Бразилия» близ Бурс. Именно в «Лак д'Ор» и направились Найджел с Жан-Клодом.
Официант узнал их, но по каким-то непостижимым причинам сделал вид, что видит их впервые. Был подан чай, после чего они заказали тарелку свиного шашлыка, чтобы перекусить и осмотреться. Большинство криминальных элементов заглядывает в «Лак д'Ор» хотя бы раз на дню. Это заведение представляет собой нечто среднее между школой-студией подонков и воровской биржей труда. Найджел не бывал тут еще ни разу, зато Жан-Клод чувствовал себя вполне уверенно. Даже не будучи преступником лично, Жан-Клод питал к ним симпатию и проводил в их компании массу времени, принадлежа к разряду людей, обожающих балансировать на краю пропасти.
— Помни, — сказал Найджел, — нам нужен человек, на которого можно положиться. Чтобы никакой самодеятельности. Он должен делать в точности то, что говорят. И, прежде всего, ни малейшего насилия. Я никогда себе не прощу, если с Хобом что-то случится.
— Да не волнуйся ты так, — огрызнулся Жан-Клод. — Я высматриваю вполне конкретного человека. Он сделает точно, как я скажу.
— Откуда такая уверенность?
— Потому что он женат на моей кузине Сабине… Да вот он!
Субъект, упомянутый Жан-Клодом, оказался среднего роста. Он обладал арабской внешностью и аккуратно подстриженной черной бородкой. Оливковая кожа. Черные, выразительные глаза. Черный костюм и черный галстук. С равным успехом он мог бы рекламировать свою профессию неоновой вывеской. При виде Жан-Клода лицо его озарилось радостью. Он подошел, обменялись рукопожатиями, произнесли слова приветствий. Далее состоялось представление Найджела, после чего пришедший (звали его Хабибом) уселся и заказал чаю и тарелку фаршированных яиц. Перекинулись с Жан-Клодом семейными новостями. Затем Жан-Клод перешел к делу.
— Ты сейчас работаешь?
Хабиб многозначительно пожал плечами, скривив губы: дескать, бывали времена и получше.
— У меня есть для тебя работа.
Приподнятые брови изобразили сдержанный интерес.
— Ты на этом не заработаешь ничего, кроме того, что я тебе заплачу.
Кивок.
— Гоп-стоп.
— Это дороже, — автоматически отреагировал Хабиб.
— Спокойствие, погоди, пока я доскажу, а уж после пытайся взвинтить цену.
Полуприкрытые веки показали, что Хабиб обратился в слух.
— Некая особа прибывает завтра вечером в аэропорт де Голля. Поздно. Нам также потребуются услуги твоего кузена в качестве водителя такси.
— Али обойдется в дополнительную цену.
— У тебя что, не хватает приличия подождать и дослушать до конца? Ты берешь этого пассажира в аэропорту. Будешь держать табличку с его именем. Кроме того, я опишу его тебе. С ним будет женщина.
Хабиб шелохнулся, будто собирался заговорить.
— Это уже дороже, — вместо него подкинул Найджел.
— Твой кузен, — продолжал Жан-Клод, — отвезет их в любую подворотню в Бельвиль или Порт-Руаяль, в какую захочешь. Ты знаешь район лучше, чем я. Ты отнимешь у мужчины багаж, но его самого обыскивать не станешь. Из багажа вынешь только некий пакет, который я тебе опишу. Принесешь его мне, не распечатывая. За это я заплачу тебе пять тысяч франков.
Хабиб обдумал предложение, повертев его в голове так и эдак, затем сказал:
— Десять тысяч. И еще пять для Али.
Глава 23
В течение следующего получаса Хоб и Дорри по очереди названивали по домашнему номеру Авроры. И слышали автоответчик. Звонок в фотостудию, где она работала на этой неделе, тоже успеха не принес. Никто не знал, где она.
Наконец Дорри в голову пришла светлая мысль.
