Глава 58
День клонился к вечеру. Ринг ярко освещался лучами мощных прожекторов. Судья подал команду соперникам, стоявшим в разных концах ринга.
Хэрольд медленно поехал к центру, думая лишь о том, как сохранить равновесие. Дома он катался на коньках только иногда, но, наверно, гораздо больше, чем Луэйн за всю свою жизнь. Если принять во внимание его рост и вес, такого рода состязание имело для него определенные преимущества.
Однако он подозревал, что Луэйн прячет в рукаве козырную карту. Его противник, судя по всему, ничуть не волновался и даже ухмылялся, глядя Хэрольду в лицо!
И катался он ничуть не хуже Хэрольда.
Рефери напомнил, что никакие раунды и перерывы не предусмотрены и разрешается применять к противнику любые приемы. Поединок будет остановлен лишь в том случае, если оба участника получат смертельные ранения и не смогут продолжать сражаться. В этом случае судья бросит монету, которая решит, кто из них станет победителем, а кто — побежденным. Живым с ринга уйдет лишь один.
Хэрольд откатился в свой угол. Альбани стал массировать ему плечи, как это с давних времен делают все тренеры.
— Не забывай, — давал он последние указания Хэрольду, — что каждое действие вызывает противодействие. Это имеет большое значение, когда ты размахиваешь боевым топором.
— Меня волнует только одно, — сказал Хэрольд. — Такое впечатление, что Луэйн ничуть не сомневается в своих силах. И на коньках держится неплохо.
— Он просто блефует, чтобы напугать тебя.
Но на самом деле Наводчик тоже обратил на это внимание. Слава богу, он все равно получит свою награду независимо от того, победит Хэрольд или нет. Дело не в том, что Альбани совсем не интересовал исход поединка, просто он был практичным человеком.
— Такое впечатление, что Луэйн знает нечто такое, чего мы не знаем.
— Если я заподозрю что-то противоречащее правилам, — уверил Охотника Альбани, — я тут же подам протест. Конечно, это будет слишком поздно, но твоя репутация будет спасена.
Раздался удар гонга.
— Что бы там он от нас ни скрывал, — сказал Альбани, — у тебя гораздо больше шансов на победу. Ты победишь, Хэрольд! Иди и прикончи его, парень!
Хэрольд покатил к центру ринга.
Глава 59
Сидя в своем углу ринга, Сузер наблюдал, как соперники осторожно кружат по льду, выдерживая безопасную дистанцию. Луэйн прекрасно стоял на коньках. Не зря он всю зиму провел на катках в Швейцарии. Хэрольд тоже был неплох, но ему не хватало артистизма.
Дуэли на коньках проводились на Эсмеральде и раньше. Поэтому Сузер был готов к такому повороту событий. При помощи приятеля-механика он изготовил для Луэйна специальные коньки.
К закругленной носовой части лезвия были приварены острые как иголки стальные шипы. Становясь на цыпочки, Луэйн получал несравненное преимущество над противником и мог нанести ему смертельный удар, крепко воткнув шипы в лед. Самое главное — сохранить равновесие. Больше ему ничего не требовалось.
К тому же он прекрасно владел искусством боя на топорах и даже представлял свою страну в этом виде спорта на прошлых Олимпийских играх.
В таком небольшом государстве, как Эсмеральда, это необязательно означало, что его можно было считать специалистом экстра-класса. Но это давало ему ощутимое преимущество. Хэрольду же оставалось уповать лишь на собственное везение, которого у него почти уже не оставалось.
Луэйн и Хэрольд стали двигаться быстрее, описывая круги, разворачиваясь и скользя, как будто исполняя настоящее па-де-де смерти на льду под сопровождение оркестра Охотничьего Мира, исполнявшего фрагменты из «Лебединого озера» Чайковского.
Боевые топоры отсвечивали синевой в свете прожекторов. Дуэлянты использовали обманные маневры, съезжались, разъезжались, поднимали над головами топоры, останавливались, чтобы с новыми силами начать все сначала.
Луэйну удалось зацепить топором левое плечо Хэрольда, на котором тут же выступила кровь.
Хэрольд, почти не целясь, принялся яростно размахивать топором.
Луэйн отскочил в сторону, снова приблизился, занес было боевой топор, но потерял равновесие и упал на канаты, а когда поднялся, увидел кружившегося вокруг него Хэрольда, готового в любое мгновение нанести удар.
Гордон Филакис каким-то образом умудрялся комментировать, пытаясь перекричать рев толпы. Зрители повскакивали с мест и возбужденно кричали. Даже карманные воры на некоторое время оставили свои дела, наблюдая за кульминацией самого главного спектакля года на Эсмеральде.
Сузер мог точно предугадать, когда Луэйн нанесет свой смертельный удар. На лице Охотника появилось особое выражение. Через секунду Луэйн снова был готов к бою. Размахивая топором, он загнал Хэрольда в угол. Затем встал на цыпочки. Боевой топор поднялся над его правым плечом. Изо всех сил он обрушил грозное оружие на противника — человеку, стоящему на коньках, от такого удара не уйти.
Хэрольд спасся, использовав для этого единственную возможность. Плюхнувшись на живот, он проехал по льду.
Рука, в которой Луэйн держал топор, снова поднялась. На стальных шипах Охотник побежал к Хэрольду, намереваясь изрубить противника на отбивные.
Расстояние между дуэлянтами сократилось до нескольких футов — Хэрольд все еще лежал, отчаянно барахтаясь на скользкой поверхности. И тогда он сделал единственное, что ему оставалось. Размахнувшись, он бросил топор по льду.
Крутясь, топор полетел к ногам Луэйна. Чтобы увернуться от удара, Луэйн отпрыгнул назад и приземлился на коньки. Его ноги разъехались в разные стороны.
Хэрольд наконец перестал барахтаться, поднялся, но снова упал. Он не видел, куда улетел его топор. Парня охватило отчаяние. Закрыв голову руками, он ждал, когда на него обрушится сокрушительный удар.
Но Луэйн тоже неподвижно лежал на льду. Лежал в луже крови, которая медленно увеличивалась…
Толпа заревела. До Хэрольда не сразу дошло, что Луэйн упал на острие топора. Одно лезвие топора застряло во льду, другое впилось Охотнику в спину.
Встав на четвереньки, Хэрольд пополз к сопернику и взял обеими руками голову Луэйна. Он почувствовал, как его охватила жалость.
— Все будет хорошо, — сказал он Луэйну.
Тот надрывно закашлялся.
— Честно говоря, я так не думаю. Рана не такая глубокая, как колодец, и не такая широкая, как церковные ворота, но мне и такой хватит. Я всегда считал Меркуцио самым привлекательным шекспировским героем. Он был не чета этому слюнтяю Ромео.
— О Луэйн, — сказал Хэрольд, — как жаль, что мне пришлось тебя убить. Ты мне уже стал нравиться, черт тебя возьми!
— И ты мне тоже. Но мы никогда не смогли бы стать друзьями, потому что постоянно старались бы убить друг друга. Странно, правда? Прощай, Хэрольд… Да, чуть не забыл…
