– Еще в холле, – дрожащим голосом произнесла Катерина. – И Коршун, и Макс, и… в общем…
Владимир подошел к юноше и опустился на колени.
– Ты-то, сопляк, что здесь делал? – пробормотал он. – Я же велел тебе убираться. Я же говорил, что усыновлять тебя не буду. И хоронить тоже. Разве нет? Ведь я говорил. Так что ж ты, сопляк вонючий?!
– Серый, – проронила Катерина, трогая его за плечо. – Серый, оставь. Нехорошо. Это Малевич, – сказала она Андрею.
– Кроме тебя тут у всех клички?
– С такой фамилией кличка не нужна. Вадик Малевич. Иногда он подставлял и себя, и весь отряд, но он был нам нужен. С ним мы знали, что это поколение еще не потеряно.
– Граффити – его работа? Бессмысленно.
– Для Малевича смысл был. «Листовка лучше, чем бомба, она оставляет человеку выбор».
Андрей оглядел комнату и направился к стене. Отверстия от пистолетных пуль на пестрой штукатурке издали были незаметны. Справа от окна темнели три выбоины, в одной из них застрял крошечный лоскут джинсовой ткани. Крови на нем не оказалось.
– Раньше эти дырки были? – осведомился Андрей.
– Нет, конечно, – ответил Владимир, вставая.
– Может, спьяну? Или в дартс играли. Лыжными палками.
– Не нужно хохмить, пришелец. Мы всех потеряли, а ты…
– Точно всех? Проверьте, кого не хватает.
– Верно, – заметила Катя.
– Оставайтесь тут, – распорядился Владимир. – Я сам посмотрю.
– Еще один в бассейне. И еще на веранде, – сказал Андрей, возвращаясь к телу юноши.
Пистолеты Малевич держал крепко, он так и умер – сжимая рукоятки и, возможно, продолжая стрелять. Андрей высвободил оружие и проверил обоймы. Обе были пустыми.
Катерина, быстро сообразив, чего он хочет, принялась осматривать помещение.
– Вот здесь два следа, – она указала пальцем. – И, кажется, один в потолке.
– Кресла, – подсказал Андрей, продолжая вертеть перед глазами клок джинсовки.
– Еще два… Нет, три.
– Девять, – подытожил Андрей.
– Оружие мы всегда было наготове, – отозвалась на его мысли Катя.
Он подкинул в руке обойму:
– Окно не разбито, гобеленов здесь нет… Малевич хорошо стрелял?
– Не стрелял он, баловался только. Но на таком расстоянии не промажет никто.
– Получается, что пять пуль кто-то унес в себе. Тяжеловато, правда?
Андрей снова подошел к стене, в надежде выковырять из отверстий что-нибудь еще. Ничего нового он не нашел, но обратил внимание на подоконник: глянцевая поверхность была чем-то измазана, словно кто-то плеснул разведенной акварели, а потом широко провел ладонью. На самом краю остались две капельки потемнее, тоже высохшие. Андрей дунул, и подоконник стал чистым.
Он с сомнением обернулся на Малевича.
– Это не его комната, – мрачно произнесла Катерина.
– А убирались вы часто? Пыль давно не протирали?
– Да как тебе сказать…
– Понятно. – Андрей покусал губу. – Хотя… ни хрена мне не понятно.
Снизу послышались шаги Серого.
– Всё, – сказал он обоим. И, повернувшись с Катерине, добавил: – Кроме Африки.
Она закрыла глаза и медленно выдохнула.
– А я предупреждала. Я чувствовала.
– Что еще за Африка? – спросил Андрей.
– Наш новый боец.
– Та-ак…
– Да заглохни ты! – крикнул Владимир. – Теперь такать легко, теперь-то конечно! Африка был… порядочным он был человеком. Его как раз Малевич нашел. Вернее, это Африка нашел Малевича. Он Вадика у полиции отбил, когда тот…
– Ресторан «Атмосфера»?! – Андрей вздернул брови. – Я помню, это в новостях передавали. Там еще запятая была не на месте. Как оно?.. «Жрите, пока гады».
– «Вам разрешают», – закончила Катерина.
– Что?
– «Жрите, пока гады вам разрешают», – повторила она. – Малевич не успел дописать, появился патруль. А за ним – Африка.
– Почему «Африка»?
– Большую часть жизни он провел в ЮАР, – пояснил Владимир. – Переехал туда вместе с родителями. У «Атмосферы» он хотел сделать полицейским по контрольному выстрелу, но Малевич не позволил. Африка сказал, что ему теперь деваться некуда, раненые его опознают. А Малевич ответил, что ты, мол, не один такой, не пропадешь. – С каждой фразой в голосе Серого оставалось все меньше уверенности.
– Таким образом Африка у вас и прописался, – заключил Андрей. – И у него это получилось убедительней, чем у меня. Потому, что цели у нас с ним были разные. Он мог носить джинсовую куртку?
– Он что угодно мог носить.
– Какой у него рост? – спросил Андрей.
– Чуть повыше тебя, – ответила Катя.
– Метр восемьдесят, – уточнил Серый.
Андрей привстал на цыпочках и прислонился к стене.
– Вероятно, в правое плечо. – Он шагнул в сторону и оперся ладонью о подоконник. – Да, правое. Серый, сколько здесь было народу кроме…
– Семеро, – глухо отозвался тот.
– Убить семь человек в одиночку – это реально?
– Можно и семьдесят, – сказал Владимир. – Все зависит от подготовки.
– Африка говорил, что был фермером, – произнесла Катя.
– Ха, фермер! – Андрей прекратил изыскания и сел в кресло. – Фермер, ну надо же… Не иначе, на бутылках тренировался? Каждый уикенд? Стоп. Общались вы по-русски?
– Не пойму, к чему ты клонишь, – нахмурился Серый. – Он же русский и есть, из эмигрантской семьи. А школы там тоже…
– Разговаривал он немножко скованно, – вступилась Катя. – Слишком правильно, как по учебнику. Особенно забавно было, когда он ругался.
– Ругался по учебнику? И впрямь забавно.
– Волков, ты не там роешь, – сказал Владимир. – Я видел людей из ЮАР. И Африка тоже оттуда, в этом сомнений нет.
– В этом – нет. Зато в другом есть сомнения. – Андрей вновь осмотрел кусок ткани. – Ничего странного не замечали?
– Он… – Катя помедлила, раздумывая, говорить или нет. – Африка никогда не смеялся.
– Ой, Катюх, ну ладно, ладно! – Серый махнул на нее рукой. – Все в кучу валишь. Русский язык Африка подзабыл, это естественно, потому и анекдотов наших не понимал.
– Не то чтобы он не смеялся, – пробормотала девушка, – но если и смеялся, то без улыбки. Со стиснутыми зубами.
– Без улыбки? Слегка знакомо. – Андрей откинул голову на спинку и посмотрел в потолок.
Серый наконец обратил внимание на клочок джинсовки.
