— Из «Модести».
— Больше никогда такого не покупай. Давай-ка я закажу по телефону что-нибудь получше.
— Подожди, у меня в холодильнике кое-что припасено.
Когда она вернулась в комнату с другой бутылкой, он как ни в чем не бывало сидел на диване, бодрый и оживленный.
— Отлично выглядишь, — сказала она.
— И чувствую себя отлично. А ты похорошела! Кажется, я люблю тебя еще сильней, чем прежде!
Она ждала, что он вот-вот завалится на бок и остановит на ней остекленевший взгляд мертвеца.
— Продегустируем, — сказал он, вытаскивая пробку.
Вина хватило на час. Все это время он без устали забавлял Марту смешными историями, держа ее за руку и перемежая рассказы нежными поцелуями. Наконец, глядя ей прямо в глаза, он проговорил:
— Ты совсем притихла, Марта. Значит, все-таки расстроена?
— Вовсе нет.
На прошлой неделе в новостях показали сюжет, который, собственно, и внушил ей тревогу, а потом подсказал план действий; тот же сюжет объяснял, почему ей одиноко в его присутствии. Речь тогда шла о марионетках. О компании «Марионетт Инкорпорейтед». На самом деле такой компании, разумеется, не существовало. Просто поползли странные слухи. Полиция начала расследование.
Искали больших механических кукол, которые выпускались в условиях строгой секретности, дублировали внешность конкретного человека и двигались безо всяких веревочек. Поговаривали, на черном рынке стоимость такой марионетки достигала десяти тысяч долларов. С заказчика якобы снимали мерку и делали ему двойника. Кому осточертели светские мероприятия, тот мог просто заказать свою точную копию, способную пить, есть, обмениваться рукопожатиями и болтать за столом хоть с миссис Райнхарт, сидящей по правую руку, хоть с мистером Симмонсом, сидящим по левую руку, хоть с мисс Гленнер, сидящей напротив.
Подумать только: можно оградить себя от надоевших политических дискуссий! Можно не ходить на идиотские спектакли. Можно осадить любого зануду, не говоря ему худого слова. Наконец, можно на время забыть свою драгоценную возлюбленную, не разрывая отношений. И рекламный слоган придумать нетрудно. «Она не узнает». Или так: «Не признавайся даже лучшим друзьям». Или вот так: «Ходит, ест и пьет, хандрит, даже "мама" говорит».
От этих мыслей у нее едва не случилась истерика. Конечно, существование таких марионеток еще не доказано. Просто-напросто очередной слух, но чувствительную натуру это приводит в ужас.
— Снова витаешь в облаках, — заметил он, выводя ее из задумчивости. — Чем занята твоя прелестная головка?
Она посмотрела на него в упор. Какой ужас: в любую минуту он может забиться в судорогах и умереть. Как горько она будет раскаиваться за свою ревность.
Тут у нее невольно вырвалось:
— Твои губы... у них странный привкус.
— Вот так раз, — протянул он. — По-твоему, нужно с этим что-то делать?
— Это началось не сегодня.
Впервые на его лице отразилось беспокойство.
— Неужели? Прости. Я посоветуюсь с врачом.
— Ничего страшного в этом нет.
Ее охватил озноб, сердце застучало сильнее. Так и есть: его губы. Неужели химия достигла таких высот, что позволяет анализировать и в точности воспроизводить вкус? Трудно в это поверить. Вкусовые ощущения индивидуальны. Она ощущает вкус так, а кто-то другой — иначе. Тайное стало явным. Ее терпение лопнуло. Подойдя к дивану, она нагнулась и вытащила из-за подушки пистолет.
— Что я вижу? — Он вытаращил глаза и рассмеялся. — Да у тебя пистолет! Ну и спектакль!
— Со мной такие номера не проходят, — бросила она.
— Какие еще номера? — холодно переспросил он, стиснул зубы и заморгал.
— Ты меня обманывал. Тебя здесь не было по меньшей мере полтора месяца.
— Да что ты говоришь? А где же я был?
— Ты был с Алисой Саммерс, ни минуты не сомневаюсь. Готова поспорить, ты и сейчас с ней.
— Разве такое возможно? — спросил он.
— Не имею чести знать Алису Саммерс, в глаза ее не видела, но могу позвонить ей домой прямо сейчас.
— Давай, звони.
— И позвоню. — Она направилась к телефону.
Ее дрожащие пальцы набрали номер справочного бюро. В ожидании ответа она не спускала глаз с Леонарда, а он изучал ее с видом врача, заметившего типичные симптомы болезни.
— У тебя пошатнулось здоровье, — сказал он. — Марта, солнышко...
— Сидеть!
— Марта, дорогая моя, — прижавшись спиной к диванной подушке, он усмехнулся, — откуда у тебя такие мысли?
— Читала кое-что о марионетках.
— Эту ересь? Мне за тебя стыдно, Марта. Полная чушь от начала до конца. Я специально наводил справки!
— Что?!
— А как же иначе? — Он был явно доволен собой.— У меня масса светских обязанностей, а моя бывшая жена, как тебе известно, вернувшись из Индии, не отпускала меня ни на шаг, вот я и подумал: хорошо бы для отвода глаз обзавестись двойником, чтобы пустить жену по ложному следу и в то же время не оставлять ее одну. Вот было бы славно, правда? Оказалось, это все враки. Я так и остался в единственном экземпляре. А теперь отойди от телефона, давай выпьем вина.
Она не спускала с него глаз. Поверив ему, уже почти повесила трубку, но тут до ее сознания дошло слово «вино». Стряхнув оцепенение, она сказала:
— Постой-ка. Ты же не можешь со мной разговаривать! Я подсыпала тебе в вино яду — столько, что хватило бы на шестерых. А тебе хоть бы что. Это говорит само за себя, правда?
— Ни о чем это не говорит. Разве что об ошибке аптекаря, который снял с полки не тот пузырек. Жаль тебя разочаровывать, но я чувствую себя великолепно. Будь умницей, перестань терзать телефон.
Она все еще сжимала в руке телефонную трубку. Оттуда донеслось:
— Нужный вам номер: АБ — двенадцать — двести сорок девять.
— Хочу удостовериться, — сказала она ему.
— Ради бога. — Он пожал плечами. — Коль скоро мне нет доверия, больше я сюда не приду. А вам, милостивая госпожа, требуется хороший психиатр. Если еще не поздно.
— Я хочу удостовериться, — повторила она. — Алло, коммутатор? Будьте добры, соедините меня с номером АБ — двенадцать — двести сорок девять.
— Марта, прекрати. — Он сделал последнюю попытку, даже протянул руку, но не двинулся с места.
На другом конце провода раздались длинные гудки. Наконец кто-то ответил. С минуту Марта прислушивалась, а потом бросила трубку.
Глядя ей в глаза, Леонард спросил:
— Ну, как? Довольна?
— Вполне, — процедила она и подняла пистолет.
— Нет! — Он вскочил с кресла.
