Дойдя до Большой Кривой, она окуталась живым пламенем. Продвижение её стало сильно замедленным, но приобретало некую неослабность. Каким бы ни был исход, я знал, что она изменялась, уже изменилась, что Лабиринт вытравлялся в ней и что она близка к концу. Я чуть не закричал, когда она, кажется, остановилась на миг, но слова замерли у меня в горле, когда она содрогнулась всем телом, потом продолжила путь. Когда она приблизилась к последней Вуали, я вытер рукавом пот со лба. Каким бы ни был исход, она подтвердила свои подозрения. Только дитя Эмбера могло пережить испытанное ею.
Не знаю, сколько времени потребовалось ей, чтобы прорвать финальную Вуаль. Усилия её стали безвременными и меня захватило это затянувшееся мгновение. Она стала пылающим движением, окутывающий её нимб освещал всю камеру, словно гигантским голубым факелом.
А затем она пробилась и вышла на ту финальную короткую дугу, последние три шага по которой вполне могли считаться самым трудным отрезком пути во всем Лабиринте. Как раз перед точкой выхода встречаешь какое-то своего рода психическое поверхностное натяжение, соединяющееся с физической энергией.
Снова мне подумалось, что она остановилась, но это только показалось. Было так же, как если смотреть на занимающегося Тай-чи — вот на что была похоже болезненная медлительность тех трех шагов. Но она завершила их, пошла вновь. Если последний шаг не убьёт её, то она будет вольна и свободна. Вот тогда-то мы и сможем поговорить.
Тот последний миг все продолжался и продолжался без конца. Затем я увидел, как её нога двинулась вперёд и покинула Лабиринт. Вскоре последовала и другая нога. И она встала, тяжело дыша, в центре.
— Поздравляю! — крикнул я.
Она слабо махнула правой рукой, одновременно левой помогала разлепить глаза. Вот так она и простояла большую часть минуты и тот, кто прошёл Лабиринт, понимает это чувство. Я больше не окликал её, а предоставил оправиться, дав ей возможность насладиться своим триумфом в тишине.
Лабиринт, казалось, пылал ещё ярче, как часто с ним бывает сразу после прохождения. Это придавало гроту сказочный вид — сплошь голубой цвет и тени — и делало зеркалом поверхность того маленького пруда, где плавали слепые рыбы. Я попытался предугадать, что означает этот акт для Корал, для Эмбера…
Она внезапно выпрямилась.
— Я буду жить, — объявила она.
— Хорошо, — отозвался я. — У тебя теперь есть выбор.
— Что ты имеешь в виду? — не поняла она.
— Ты теперь свободно можешь приказать Лабиринту перенести себя куда угодно, — объяснил я. — Поэтому ты можешь просто велеть ему перенести себя ко мне. Или можешь избавиться от восхождения по лестнице, приказав перенести в свои покои. Как бы мне не нравилось твоё общество, я порекомендовал бы тебе последнее, поскольку ты, вероятно, порядком устала. А потом можешь понежиться в приятной тёплой ванне и, не торопясь, одеться к обеду. Я встречусь с тобой в столовой. Идёт?
Я увидел, что она с улыбкой покачала головой.
— Я не собираюсь зря тратить подобную возможность, — заявила она.
— Слушай, мне знакомо это ощущение, — стал уговаривать я её. — Но, по-моему, тебе следует обуздать себя. Бросаться черт знает куда может оказаться опасным, а возвращение может оказаться сложным, так как у тебя нет никакого навыка хождения по Отражениям.
— Это ведь просто всего лишь зависит от воли и желания, не так ли? — спросила она. — ты вроде как налагаешь по ходу образы на окружающую обстановку.
— Это дело более хитрое, — уточнил я. — Требуется научиться использовать в качестве отправных точек определённые очертания местности. Обычно первое путешествие по Отражениям совершают с человеком, обладающим опытом…
— Ладно, я получила представление.
— Недостаточное, — возразил я. — Представление — это хорошо, но есть и обратная связь. Когда это начинает действовать, у тебя появляется определённое чувство. Этому нельзя научить. Его нужно испытать. И до тех пор, пока у тебя не будет уверенности в нём, нужно, чтобы рядом был наставник.
— Кажется, — метод проб и ошибок вполне подойдёт.
— Может быть, — согласился я. — Но что, если ты окажешься в опасности? В этот момент будет чертовски неподходяще учиться. Будет отвлекать…
— Ладно. Твой довод убедителен. К счастью, я не собираюсь делать ничего такого, что поставит меня в подобное положение.
— А что ты собираешься делать?
Она выпрямилась и сделала широкий жест рукой.
— С тех пор, как я узнала о Лабиринте, я всегда хотела кое-что попробовать, если дойду до него, — сообщила она.
— И что же именно?
— Я намерена попросить его послать меня туда, куда мне следует отправиться.
— Не понимаю.
— Я намерена предоставить выбор Лабиринту.
Я покачал головой. — Он так не действует, — уведомил я её. — Ему требуется отдать приказ переправить тебя.
— Откуда ты знаешь?
— Просто он действует именно так.
— Ты пробовал когда-нибудь сделать то, о чём я говорю?
— Это было бы напрасной тратой времени. Слушай. Ты говоришь так, словно Лабиринт разумный, способный сам принять решение и исполнить его.
— Да, — ответила она. — И он должен знать меня достаточно хорошо после того, что я только что испытала при нем. Поэтому я намерена посоветоваться с ним и…
— Подожди.
— Да?
— В том маловероятном случае, если что-нибудь произойдёт, как ты собираешься вернуться?
— Пешком, надо полагать.
Значит, ты признаешь, что что-нибудь может произойти? — Да, — допустил я. — Вполне возможно, что у тебя есть неосознанное желание посетить какое-нибудь место и что он прочтёт это и пошлёт тебя туда, словно ты отдала приказ переправить тебя. Это не докажет, что Лабиринт разумен — только то, что он чувствительный. Ну, а если бы я стоял там, то побоялся бы идти на такой риск. Что, если у меня есть неведомые мне склонности к самоубийству? Или…
— Ты тянешь время, — сказала она. — Ты действительно тянешь время.
— Я просто советую тебе сыграть наверняка. У тебя целая жизнь впереди. Времени на исследования хватит. Было бы глупо…
— Довольно! — отрезала она. — Моё решение принято, и весь разговор. Оно кажется мне верным. До свидания, Мерлин.
— Подожди! — снова крикнул я. — Ладно. Сделай это, если уж тебе приспичило. Но разреши сперва мне кое-что тебе подарить.
— Что?
— Средство успешно выбраться из крупной передряги. Вот.
Я достал свои карты и сдал собственный Козырь. Затем отстегнул с пояса кинжал в ножнах. Я намотал свой Козырь на рукоять, перемотав её носовым платком.
— Ты имеешь представление, как пользоваться Козырем?
