И я не ошибся. Из зеркала на меня смотрела Корал. Она была в персиковой блузе и без повязки на глазу. Трещина в зеркале делила её лицо пополам. Левый глаз её, как помнится, был зелёным, вместо правого — Талисман Закона. Оба казались направленными на меня.
— Мерлин, — сказала она. — Помоги мне. Это так странно. Верни мне глаз.
— Я не знаю, как, — сказал я. — Не понимаю, как это было сделано.
— Мой глаз, — продолжала она, будто не слыша. — Мир — это роящиеся силы в Оке Закона, холодный… такой холодный!.. и недобрый мир. Помоги мне!
— Я найду способ, — сказал я.
— Мой глаз… — тянула она.
Я заторопился дальше.
Из прямоугольного зеркала в деревянной раме с резным фениксом в основании меня приветствовал Люк.
— Эй, приятель. — Он был неухоженным. — Мне хочется получить обратно папин меч. Ты же не будешь опять перечить мне, нет?
— Боюсь, что нет, — пробормотал я.
— Жаль, что столь недолго я держал в руках твой подарок. Подумай об этом, хорошо? У меня такое чувство, что он может оказаться очень кстати.
— Сделаю, — сказал я.
— В конце концов, в какой-то степени ты отвечаешь за то, что произошло, — продолжал он.
— Правильно, — согласился я….
— И мне определённо хочется меч обратно.
— Ага, — сказал я, отодвигаясь.
Из обрамлённого темно-бордовым эллипса справа от меня изошло гадостное хихиканье. Повернувшись, я узрел лицо Виктора Мелмана, колдуна с Отражения Земля, с которым я столкнулся, когда неприятности мои только начинались.
— Сын погибели! — прошипел он. — С-славно видеть тебя потерянно блуждающим в Преддверии Ада. Пусть кровь моя кипит на твоих ладонях.
— Твоя кровь — на твоих ладонях, — сказал я. — А тебя я считаю самоубийцей.
— Нет, не так! — он отпрянул. — Ты подло убил меня.
— Кончай вешать лапшу, — ответил я. — Я, может, и натворил кучу всего, но твоя смерть не из этой кучи.
Я пошёл было прочь, но его рука исторглась из зеркала и вцепилась мне в плечо.
— Убийца! — завопил он.
Я смахнул его ладонь.
— Гул-ляй, голубок, — сказал я и пошёл дальше.
Затем из широкого, оправленного в зелёное зеркало с зелёной вуалью на стекле меня поприветствовал Рэндом, качая головой.
— Мерлин! Мерлин! Что ты всё-таки затеваешь? — спросил он. — Какое-то время я считал, что мы с тобой в одном страну.
— Ну, — отозвался я, рассматривая его оранжевую футболку и «левисы»,
— все верно, сэр. Просто у меня не было времени кое в чём разобраться.
— Это кое-что включает безопасность королевства… и у тебя не было времени?
— Ну, предполагаю, что там припутано кое-что от закона.
— Если он связан с нашей безопасностью, закон творю один я.
— Да, сэр. Сознаю что…
— Нам необходимо поговорить, Мерлин. Так ли это, что ты сам каким-то образом связан со всеми событиями?
— Предполагаю, что верно и это…
— Ничто не имеет значения. Королевство важнее. Нам надо поговорить.
— Да, сэр. Поговорим, как только…
— «Как только», к дьяволу! Сейчас же! Прекрати разбазаривать время на глупости и тащи свою задницу сюда! Нам надо поговорить!
— Все сделаю, как только…
— Не корми меня «как только»! Если ты скрываешь важную информацию, это граничит с предательством! Мне необходимо увидеть тебя сейчас! Домой!
— Иду, — сказал я и заторопился прочь, присоединяя его голос к продолжающемуся хору прочих, повторяющих свои требования, мольбы, обвинения.
Из следующего зеркала — круглого, с синей плетёной рамой — на меня взглянула Джулия.
— А вот и ты, — сказала она почти тоскливо. — Знаешь, я любила тебя.
— И я тебя любил, — признал я. — Понадобилось много времени, чтобы понять это. Но думаю, что дело уже провалено.
— Ты любил меня недостаточно, — сказала она. — Недостаточно, чтобы довериться мне. Вот и потерял моё доверие.
Я оглянулся.
— Извини, — сказал я.
— Недостаточно хорошо, — отреагировала она. — И вот мы стали врагами.
— Необязательно рассматривать это так.
— Слишком поздно, — сказала она. — Слишком поздно.
— Извини, — повторил я и заторопился дальше.
Так я подошёл к Ясре в красной ромбовидной раме. Её рука с ярко крашеными ногтями вытянулась вперёд и принялась ласкать мне щеку.
— Куда-то направляешься, милый мальчик? — спросила она.
— Надеюсь, что да, — сказал я.
Она пошло улыбнулась и поджала губы.
— Я решила, что ты плохо влияешь на моего сына, — сказала она. — Он лишился какого-то внутреннего стержня, когда подружился с тобой.
— Ну, извини, — сказал я….
— И это может сделать его негодным для власти.
— Негодным или нежелательным? — спросил я.
— Как бы то ни было, виноват будешь ты.
— Ясра, он уже большой мальчик. Он сам принимает решения.
— Боюсь, что ты научил его принимать неверные.
— Он сам по себе, леди. Не вини меня, если он делает то, что тебе не по нраву.
— А если Кашеру сотрут в порошок лишь потому, что ты сделал его мягче?
— Беру самоотвод, — сказал я, делая шаг.
Хорошо, что я двигался, ибо её рука вылетела вперёд, пробороздив ногтями по моему лицу, но все же толком не дотянувшись. Пока я уходил, она швыряла мне вслед бранные слова. К счастью, они потонули во всех прочих криках.
— Мерлин?
Снова повернувшись вправо, я увидел лицо Найды внутри серебряного зеркала, его поверхность и витая рама были единым целым.
— Найда! Какой зуб на меня припасла ты?
— Никакого, — ответила леди ти'га. — Я просто переживаю и нуждаюсь в советах.
— Ты меня не ненавидишь? Как это ново!
— Ненавидеть тебя? Не глупи. Я никогда бы не смогла.
— Но кажется, что в этой галерее на меня разгневаны все.
— Это лишь сон, Мерлин. Ты реален, я реальна, а об остальных — не знаю.
— Прости. Моя мать наложила на тебя заклятие, чтобы ты оберегала меня… все эти годы. Сейчас ты действительно свободна от него? Если нет, наверное, я могу…
— Я свободна.
— Прости, что у тебя было столько неприятностей с этими условиями… не зная, я это или Люк, ты была обязана защищаться. Кто же знал, что в Беркли по соседству окажутся сразу два жителя Эмбера?
