— За что? — удивился я.
— За содержательный разговор, в который по твоей вине превратилась наша досужая болтовня. И за хорошую новость про Хайсту, я рада, что она снова в городе, да ещё и при деле. И за то, что проводил. Мы уже пришли к Иафаху, ты не заметил?
Конечно не заметил. В чём я действительно безупречен, так это в болтовне. Выкладываюсь полностью, всё остальное для меня перестаёт существовать. Захваченного разговором меня наверное даже убить можно, я этого просто не замечу и останусь жив, как ни в чём не бывало. Без всякого вреда для увлечённого беседой организма.
— Жалко, что так быстро, — честно сказал я. — Я только ра…
Но договорить мне не дали.
— Это ваша добыча? Или мне подарок приволокли? — спросил голос из темноты.
Очень знакомый голос. В отличие от внешности его обладателя, которая произвела на меня совершенно неизгладимое впечатление. Всклокоченные смоляные кудри, буйная борода и латаное-перелатанное лоохи с капюшоном на шимарский манер — это ладно бы. Все мы взрослые люди и знаем азы искусства маскировки. Но роскошные кустистые брови совершенно потрясли моё воображение. Из каждой такой брови можно было бы изготовить парик, вполне способный прикрыть средних размеров лысину. Но в столице Соединённого Королевства лысые, недовольные своей участью, бегут за помощью к знахарям, а не к постижёрам. Поэтому брови остались невостребованными. Какая жалость.
— Конечно это моя добыча, — усмехнулась леди Сотофа. — Но я нынче добрая, могу поделиться.
— Эй, — сказал я, — что-то вы разошлись, господа злые колдуны. Не зря о вас страшные вещи уже которое столетие рассказывают. А как же свобода воли? Вдруг я не хочу быть добычей?
— Не хотел бы, давным-давно удрал бы от нас на край Вселенной, — хладнокровно заметил обладатель чудовищных бровей, Великий Магистр Ордена Семилистника и, по роковому стечению обстоятельств, мой друг Шурф Лонли-Локли.
— Впрочем, это тебя не спасло бы, — добавил он. — Догонять беглецов — моя бывшая профессия. В которой, как ты знаешь, я вполне преуспел.
— Ладно, — вздохнул я. — Придётся сразу сдаться, раз так. Сожрёшь меня на ужин? Дело хозяйское, но учти: на ночь много есть вредно.
— Где ж там «много»? — спросил мой друг, снисходительно оглядывая меня с ног до головы. — Но, к счастью, я не голоден. Ты мне нужен совсем по другому делу.
— Именно по делу? — восхитился я.
— Рано радуешься, Мир спасать не надо. И губить его тоже пока рановато. Просто я собираюсь показать тебе одну штуку. И даже думать не хочу, когда у меня в следующий раз найдётся пара свободных часов. Потому что правильный ответ на этот вопрос разобьёт мне сердце.
— У тебя и сейчас никаких свободных часов, по идее, не должно быть, — вставила леди Сотофа. — Лучше сразу признавайся, что именно ты намерен переложить на мои плечи. И я тебя прямо здесь прокляну навек, чего откладывать.
— Вы не поверите, но ничего. Просто мой секретарь наконец-то выучился правильно оформлять документы. Для человека вроде него это грандиозное достижение. А для меня — как минимум, дополнительный час жизни ежедневно. Чувствую себя богачом.
— Невероятно, — вздохнула леди Сотофа. — Хами Нах и документы — даже вообразить не могу! Ты сделал невозможное, мальчик. Причём вместо того, чтобы просто сменить секретаря, как я советовала с самого начала. Никогда тебя не пойму.
— Сами знаете, в моей нынешней жизни не так уж много поводов совершать невозможное. Оно просто не вмещается в ежедневное расписание текущих дел. В таких обстоятельствах и безграмотный секретарь судьбоносным вызовом покажется.
— Тоже верно, — подумав, согласилась леди Сотофа. — Я-то, когда устаю от рутины, обычно иду на Мост Времени. Не ради какого-то дела, а просто немного там постоять. Ничего более невозможного я пока изобрести не могу. С удовольствием воспользовалась бы твоим способом, но ни одного мало-мальски бестолкового секретаря у меня нет. Девочки всё-таки очень быстро обучаются.
— Если проблема только в этом, могу одолжить вам хоть дюжину.
— Спасибо, но пожалуй не стоит, — улыбнулась она. — Мне и так непросто живётся. И возвращаться к этой непростой жизни надо прямо сейчас. Хорошей ночи, мальчики.
С этими словами леди Сотофа вспыхнула, как костёр и сгорела буквально за несколько секунд. Ещё несколько лет назад подобные фокусы действовали мне на нервы, а теперь я только завистливо вздыхаю и думаю, что пора бы уже научиться столь же эффектно покидать место действия. Благо именно сейчас я далеко не самый занятой человек в Ехо, будем честны.
— А ты так умеешь? — на всякий случай спросил я Шурфа.
— Да, — равнодушно кивнул он. — И не только так. Проваливаться под землю, утекать ручьём, рассыпаться пылью, превращаться в толпу разбегающихся в разные стороны детишек, и еще несколько дюжин способов внезапно уйти, не раскланиваясь. В моей нынешней должности умение произвести ошеломляющее впечатление на непосвящённых чрезвычайно важно. Хотя я, ты знаешь, терпеть этого не могу.
— В устах человека, который совершенно добровольно выходит на улицу с такими кудрями и бровищами, звучит не очень правдоподобно.
— Это самая обычная предосторожность. Оставаться неузнанным в моём положении крайне важно. И чем более нелепа выбранная внешность, тем меньше вероятность, что меня узнают. Всё-таки у меня репутация очень серьёзного человека.
— И в последнее время я перестаю понимать, как ты ухитрился её заработать, — проворчал я.
— Спасибо, если не шутишь. Это очень высокая оценка моих усилий.
— По отращиванию бровей? — ухмыльнулся я.
И тут же прикусил язык, обругав себя последними словами. Человек о важных вещах говорит, а я — какую-то бессмысленную ерунду в ответ.
Но Шурф и бровью своей ужасной не повёл. Только плечами пожал — дескать, что с тебя взять. Сказал:
— Ты бы кстати тоже что-нибудь с лицом сделал. Такой спутник как ты сведёт на нет любую маскировку. Тебя же весь город знает. И увлечённо следит за твоими хаотическими передвижениями по столице, наивно предполагая, будто за ними стоит некий непостижимый тайный смысл. В «Суете Ехо» даже собирались сделать специальную рубрику «Похождения сэра Макса». И ежедневно писать там, кто где и с кем тебя нынче видел. С красочными иллюстрациями для привлечения внимания. Но я им запретил. Хвала Магистрам, что мы в своё время решили не спешить с полной отменой цензуры. Хотя в тот момент я даже не предполагал, что однажды она понадобится для спасения твоего рассудка.
— И нескольких десятков журналистских жизней заодно, — мрачно добавил я.
— Это меня беспокоит несколько меньше, — отмахнулся он. Критически оглядел мою наскоро изменённую рожу, удовлетворённо кивнул, сказал: — Пошли.
И исчез.
Я совершенно растерялся. И только несколько секунд спустя до меня дошло: друг мой просто отправился к месту назначения Тёмным Путём, в полной уверенности, что у меня хватит ума сделать то же самое, встав на его след. Благо этот способ для меня самый простой. Я с него когда-то начинал учиться.
