— Наверняка, — согласился я.
Помахал ему и вышел вон. В смысле, на Большой Королевский Мост, Тёмным путём. Не потому, что мне было нужно именно туда, а просто чтобы хоть куда-нибудь деться. И уже там, наедине с собой, подумать, что дальше.
Большой Королевский Мост просто первым пришёл мне в голову. Скорее всего, потому, что я там сегодня уже думал. И даже до чего-то путного додумался. Ну, или мне в тот момент показалось, что до путного, не важно. Какая разница, где стоять, курить, смотреть на отражения оранжевых фонарей в тёмной речной воде, спохватившись, спрашивать Нумминориха: «Как дела?» — и выслушивать его преувеличенно бодрый отчёт о пробежке по следу, который, зараза такая, оказался почти бесконечным. Но хоть не исчез пока, затоптанный сотнями прохожих, и на том спасибо. Всё-таки безлюдный Левый берег с его садами и виллами в этом смысле гораздо более благоприятное место для поисков, чем бурлящий жизнью Правый. Можно сказать, повезло.
Ужасно несправедливо, конечно, что все поиски легли на плечи Нумминориха. А я, весь такой из себя прекрасный и могущественный, помочь ему не могу. И припахать больше некого. Спящие не оставляют следов, по которым можно пустить Мастера Преследования. И вообще никаких, кроме запаха — своего, а теперь ещё и запаха порошка Кель-круальшат, который я уже успел люто возненавидеть. Если даже окажется, что спящим от него действительно никакого вреда, объявлю негодное зелье специальным зловещим волшебным средством для мотания нервов лично мне и буду требовать его полного и повсеместного запрета. Ничего не добьюсь, конечно, но, по крайней мере, всех рассмешу.
Может показаться, что вместо того, чтобы размышлять о деле, я обдумывал всякую чепуху. Так оно и есть. Но чепуха — это тоже важно. Она немного подняла мне настроение, успевшее за сегодняшний день стать настолько паршивым, что впору было объявлять его национальным бедствием. Ну или всего меня, целиком. И начинать придумывать план эвакуации населения на тот случай, если меня ещё чем-нибудь огорчат.
Огорчение, надо отдать ему должное, не заставило долго себя ждать.
«Макс, — внезапно произнёс голос Меламори у меня в голове. — По-моему, я наделала беды. Приходи, пожалуйста, прямо сейчас».
«Куда?»
«Домой. В Мохнатый дом. Я в той комнате, где у тебя гость спал».
«Ясно».
Вовремя же я научился Тёмным путём ходить. В прежние времена, пока от Большого Королевского Моста до Мохнатого дома добежал бы, трижды успел бы с катушек слететь, и никаких чужих страшных снов не надо. А тут сделал шаг, и сразу оказался в полутёмной гостевой спальне. Увидел сидящую на краю постели Меламори — живую, целую, по крайней мере, не в крови. Рядом, вроде, тоже никаких трупов. Уже легче.
— Все живы? — на всякий случай спросил я.
И, не дожидаясь ответа, сел рядом с ней. Всё-таки нервы у меня ни к чёрту, ноги как ватой набиты, в голове какая-то гнусная чёрная каша, вместо сердца — бездонный колодец, под завязку набитый колотым льдом. Как же легко меня до цугундера довести.
— Я не знаю, все живы или нет, — несчастным голосом сказала Меламори. — Он сперва заорал, как резаный, потом вскочил, потом упал, но, ещё не долетев до пола, исчез. Я тоже… была не совсем в порядке. Но видишь, взяла себя в руки и позвала тебя.
— Ладно, — кивнул я. — А теперь давай по порядку. Ты сама-то цела?
— Да что мне сделается, — буркнула она.
— Уже легче. Остальное переживём.
Меламори неуверенно улыбнулась.
— Поехали дальше. В этой комнате спал мой гость. Пьяный. Зато почётный. И в шляпе.
Улыбка сползла с лица Меламори. Она кивнула.
— Теперь его тут нет. — Я заметил, что загибаю пальцы, как школьник. — Это он заорал, вскочил, упал и исчез?
Меламори снова кивнула.
— Отлично. Осталось понять, почему он так странно себя повёл.
— Меня испугался, — почти неслышно сказала она.
— А чего тебя бояться? — спросил было я и тут же осёкся. Потому что до меня наконец начало доходить. — Ты что, в чудовище превратилась? И пришла нас всех напугать?
— Только тебя. И даже не то чтобы напугать. Просто сюрприз. И опять не удался!
— Ужасно обидно. Но за каким дремучим хреном ты вломилась в эту комнату? Я же в другой всегда сплю.
— Понимаешь, — вздохнула Меламори, — всё оказалось очень непросто…
— Это прямо история всей моей жизни в одной фразе! — усмехнулся я. — Ладно, погоди, попробую выяснить, что там с Малдо.
— Вот именно, — мрачно поддакнула она.
Но прежде, чем я успел подумать: «Ёлки, он же не просто убежал, а исчез!» — и схватиться за сердце, Малдо Йоз откликнулся на мой зов.
«Макс. Хорошо, что это ты. Кажется, меня надо спасать».
Ага. Значит, жив, хотя бы отчасти вменяем и никуда не делся из этого Мира. Уже хлеб.
«Надо — значит, спасу. Ты где?»
«Возле дворца. Своего, а не Королевского. Не понимаю, как тут оказался. Только что спал, а потом… Очень страшная штука случилась. Не хочу вспоминать. Потом расскажу».
«Ты случайно не на дорожке, ведущей к парадному входу?» — осенило меня.
«Да, там».
«Никуда не уходи. Я сейчас».
— Я сейчас, — повторил я вслух, теперь уже для Меламори. — Никуда не уходи. Приведу жертву твоего мистического очарования.
— Зачем? — почему-то переполошилась она.
— Потому что успокаивать вас вместе быстрее, чем по одному. И проще. Посмотрите друг на дружку и сами распрекрасно успокоитесь.
Я нарочно не стал прокладывать новый Тёмный путь из спальни ко Дворцу Ста Чудес. А, немного потоптавшись, разыскал старый — тот, которым ушёл отсюда пару часов назад. Просто чтобы проверить, достаточно ли близко от кровати он начинается. Оказалось — буквально в двух шагах. Что и требовалось доказать.
Считается, что ходить уже проложенным Тёмным путём — чужим, или своим, без разницы — гораздо легче, чем прокладывать его самому. Сил и внимания требуется гораздо меньше, и риска ошибиться практически никакого; самое трудное уже сделано, пространство подчинилось человеческой воле, согласилось отменить свои законы — на этом конкретном участке. Раз и навсегда.
«В общем, нет ничего невероятного в том, что у Малдо всё получилось», — подумал я, оказавшись на дорожке, усыпанной блестящими разноцветными камешками.
А вслух сказал:
— Привет.
Малдо Йоз ничего не ответил. Вид у него был — врагу не пожелаешь. Даже знаменитая шляпа сбилась на затылок, а поля её уныло обвисли, словно она тоже не выспалась, натерпелась страху и начала опасаться, что понемногу сходит с ума.
Поэтому первым делом я поправил на нём шляпу, в смутной уверенности, что остальной организм как-нибудь сам последует её примеру. Чувствовал себя заботливой бабушкой и одновременно диким шаманом, выполняющим ритуал излечения больного, антинаучный, зато эффективный.
