— А что случилось? — спросил Слава.
— Еще не знаю, — вздохнула я и снова связалась с Пиграно.
На этот раз мне ответила не прорицательница, а Гарнер.
— Ронер? — Лер? — удивилась я.
— Рассказывай, что у вас там случилось.
Переглянувшись с ребятами, я ответила: — Мы все трое стали очень много есть в последнее время.
Инквизитор уточнил: — Все трое? И насколько много? — У меня количество потребляемой пищи увеличилось примерно втрое.
Некоторое время Гарнер молчал.
— Плохо, — подвел итог маг.
— Что такое? — занервничал Слава.
— У каждого мага есть переходный период, когда его организм перестраивается.
Обычно это происходит в последние годы обучения. Примерно пятый-шестой курс.
— Почему же у нас не так? — в отчаянии воскликнула я.
Почему у меня всегда все не как у людей? А ведь жизнь только начала налаживаться! — На этот вопрос я не могу ответить. Должна быть причина, но сейчас я ее не знаю. Одно ясно — что-то послужило катализатором. Хорошо, что отпуск подходит к концу. Я приеду навестить вас вскоре после начала практики, но ничего уже нельзя поделать.
Процесс вспять не повернуть.
Тогда какой толк от его приезда?! — Что нам делать сейчас? — глухо спросил Дима.
— Ждать возвращения в Академию, где получите инструкции для старшекурсников, что нужно делать в этот период. Но вам придется справляться с этим самим. С практики мне вас не отозвать, но с руководителем я поговорю. До встречи, — попрощался куратор и отключился.
А мы все трое, совершенно убитые, сидели и не знали, что делать.
* * *
Спустя полчаса после разговора с Гарнером наша тройка расположилась в кабинете короля, где присутствовал и первый наследник. За все время, что я гостила здесь, я два раза пила чай с королевой, которая расспрашивала меня о том, как мне отдыхается, о моих впечатлениях и обо всем, что могло дать ей представление о моих планах и желаниях.
С королем же я с самого приема не виделась ни разу. Приняв меня как друга своего рода и убедившись в отсутствии у меня намерений стать его дочерью, он, казалось, потерял ко мне интерес.
Теперь же, восседая за столом, он хмуро взирал на нас троих. Я же ответных взглядов старалась не бросать и наблюдала за птичкой за окном. А Дима в это время рассказывал драконам суть проблемы.
— И что ты такого сделала, что это нарушило у тебя магический обмен, подтолкнув его перестраиваться? — спросил у меня Велор под неодобрительным взглядом отца.
— Почему ты решил, что это я? — задала встречный вопрос.
— Разве не с тебя все началось? — нахмурился первый наследник.
— Не знаю. Могло начаться с любого из нас. Я даже с уверенностью не могу сказать, когда больше стала есть. Все происходило очень постепенно. В одном наш куратор уверен, и я склонна с ним согласиться, — перестройку спровоцировали. Вопрос: кто? — Чтобы ответить на этот вопрос, нужно определить, к кому было легче подобраться? — подал голос король.
— К Димирию, — ответил Велор, подойдя к окну и тоже посмотрев на птичку, а мы при этих словах перевели взгляд на него.
— Ронер все время или таскалась по городу, или сидела безвылазно в библиотеке, или объедалась на кухне. Раф большую часть времени проводил в зале с тренером, обучаясь новым приемам владения клинками. Остается Димирий, — разъяснил свою мысль дракон.
— Брат много гулял со старыми друзьями, много отдыхал и наносил визиты. Если логично предположить вашу связь и искать цель, я бы лично выбрал его.
— Это неважно — через кого действовал противник, — заметил король. — Важно теперь решить, что делать.
Очень умный мужик Димин отец.
— Теперь, если верить тем сведениям, что прислал Гарнер, мы должны преодолеть все четыре этапа перестройки магических способностей, направлять и прокачивать свою силу.
Как нам с этим помочь, он обещал сообщить нашему руководителю практики, — ответила я, сладко посмотрев на Велора.
Лицо наследника скривилось: видимо, разговор с Гарнером уже имел место быть.
— Что будет, если вы не справитесь? — спросил у меня король, и я поняла, что отвечу честно.
— В лучшем случае перегорим и умрем. В худшем — сойдем с ума.
— У нас нет выбора, кроме как ждать и стараться. Завтра прием, а послезавтра мы возвращаемся в Академию, чтобы спустя двое суток оправиться на практику. Там и посмотрим. Уверен, что тройка сделает все, что от них зависит, — мрачно посмотрел на меня Велор.
А я подумала: «Будет ли этого достаточно?»
* * *
В этом мире опоздать на прием — значит оскорбить хозяев, и в большую украшенную залу я вошла заранее, когда королевской четы там быть не могло. Зато присутствовали первый наследник и Дима со Славой.
Облаченная в праздничное синее платье с глубоким вырезом, я прошла сквозь толпу гостей и направилась к постаменту, где обычно располагается королевская чета с детьми.
Поклонившись Велору и не перебросившись с ним и парой слов, я отошла к ребятам.
Мне весь день было не по себе, и от бала ничего приятного я не ждала.
Осмотревшись по сторонам, заметила, что пышное мероприятие в этом мире ничем не отличается от званых обедов Земли. Правда, пожалуй, нет шведского стола… А так — родная атмосфера, в которой можно чувствовать себя комфортно.
Казалось, гости совсем не обращали на нашу тройку внимания, но на самом деле стоит присмотреться и сразу станет понятно — это совсем не так.
Бал начинал набирать силу. Появилась королевская чета, зазвучали пафосные слова, нудные речи, я созерцала предсказуемые действия.
Ранее мне было сказано, что от меня требуется только присутствие, и поэтому, пока Дима и Слава перемещались по залу, я сидела около королевской четы и не двигалась.
Зачем? Мне и так неплохо.
На балу не танцевали только два человека: я и Велор. О своем решении, несмотря на приглашения, я до определенного момента не жалела. В середине вечера я заметила, что ко мне направляется Магела.
Это сложно выразить, но об этой женщине я уже знала все, что нужно. Ее положение, ее желания, ее стремления. Одно непонятно — зачем она направляется в мою сторону? Что хочет узнать? — Добрый вечер, — поздоровалась драконица, присаживаясь рядом со мной на стул.
— Скучаете? Принесла ее нечистая! — Нет. Получаю удовольствие от вечера.
— Не танцуете? — Нет.
— У вас… В вашем мире не принято? — Принято. Просто мне не хочется.
Не признаваться же, что не умею танцевать здешние странноватые танцы. Это же как в восемнадцатом-девятнадцатом веках — ходишь по залу и выписываешь различные па.
