— Что вы хотели этим добиться? — продолжал буйствовать Гарнер. — У вашего противника может возникнуть ощущение безнаказанности, раз силы закона не в состоянии его изловить.
Напротив нас, на лавочке, сидел Рыкок, наш одногруппник. Последние три задания он был нашей целью. И сейчас, услышав инквизитора, он нам подмигнул и состроил гримасу.
Я поморщилась. Кажется, у кого-то чувство безнаказанности уже возникло.
— Ну-у-у… Мы хотели закрыть его в пещере и сжечь, — призналась я.
Это уже моя гениальная идея. Инквизитор, услышав ее, некоторое время молчал.
— Но у вас же было задание доставить мага в управление.
— Мы бы и доставили все, что осталось. Про то, чтобы взять его живым, разговора не было, — пожала я плечами.
Теперь Рыкок уже не улыбается. Следующее задание он снова отрабатывает с нами.
— Ронер, на будущее: доставить — это значит довезти живым или хотя бы дышащим, — хмуро сообщил мне Гарнер.
— М-м-м… А если в нем искусственно поддерживать жизнь? — не могла не спросить я.
Вот не понимала я этой щепетильности. Все равно серьезных отступников приговаривают к смерти или к изоляции в местном дурдоме. Не знаю, что хуже. Так нет, довезите нам его живым, мы убьем его сами.
— А если случайно получится, что во время отлова преступник будет нести для наших жизней серьезную угрозу? — невинно спросила я.
— Только в экстренных случаях, Ронер, мага можно не довезти, — процедил сквозь зубы Гарнер.
Я посмотрела на Рыкока, тот передернул плечами. На самом деле ему от н асничего не угрожало и вряд ли когда-то будет. Выпускники одного потока и даже учащиеся в одно время в Академии не получают задание друг на друга. Отступника всегда ловят маги, которых он не знает. Чаще из других городов.
— А теперь разберем ошибки подробнее.
О-о-о-о, не-е-ет! Нам повезло: Гарнер отпустил нашу тройку через десять минут. А вот остальные остались до конца практики.
Когда мы, все измученные, помывшись, добрались до столовой, там еще никого не было. Я, взяв свою порцию, плюхнулась напротив ребят на наше место. Тело болело и хотелось поныть.
— Что ты такая замученная? — спросил Слава.
Зря он это сказал.
— Я не выспалась, а еще у меня болят все синяки и ссадины, что Дима хоть и успевает залечивать, но не так быстро и качественно, как хотелось бы. Кстати, болят не только мои синяки, — намекнула я на то, что наш обмен физиологическими ощущениями становится все сильнее.
— А мы терпим твою любовь с Велором, — мрачно сказал Дима. — Пока преподаватели ищут способ, как решить нашу проблему, я уже практически свыкся, что внутри меня живут две любви.
— И как же это ты смирился? — саркастически спросила я.
— Знаешь, это как при обучении искусству война. Сначала у тебя все болит: и тело, и самолюбие. Но потом ты свыкаешься со всеми неудобствами, твое тело немеет и тебе надо только пережить страшный период. Вот и сейчас: я словно уже привык к тому, что во мне живут нескромные чувства по отношению к брату. И даже стараюсь пропускать их мимо.
— А в этом тебе помогает твоя ссора Найной? — ехидно поинтересовался Слава.
До сих пор помню, как по прибытии в Академию меня сразу захлестнули чувства Димы, пробивающиеся сквозь кокон. Ярость, злость, боль… Тут же захотелось отправиться на побережье и надавать его невесте по голове.
— Скрепи с ней союз и все! Я не понимаю, чего ты ждешь? — недоуменно поинтересовалась я.
— Каждый раз, когда у нас заходит речь о том, чтобы связать свои жизни, мы ругаемся.
Вот и сейчас я предложил ей провести обряд, а она не согласилась, хотя в прошлый раз была согласна. Я устал от этого! Слава сидел молча и качал головой.
— Когда ты идешь к Пиграно, чтобы узнать, как решить нашу проблему? — спросил оборотень. — В прошлый раз, когда вы м-м-м… общались с Велором, я чуть не обернулся в комнате. Из-за тебя мой сосед станет заикой.
Я поморщилась.
— Сегодня, после лекций. У нас возобновился факультатив.
Ребята удивились такой новости.
— С чего это? — спросил Слава.
Я помялась.
— Теперь, когда я в комнате живу практически одна, у меня с хранителем начались проблемы: он слишком стал наглеть.
— Что значит «практически одна»? — нахмурился Дима. — Где твоя дурная соседка? — Все время проводит с Надимом.
— Все-таки заполучила его, — вздохнул Дима с жалостью.
— Да. И должна тебе сказать: он вполне доволен своей участью.
— Это сейчас. Что же заставляло его так долго сопротивляться? — спросил Слава, с хитринкой улыбаясь.
Сначала я не хотела говорить, но потом мне вспомнились все издевательства надо мной, предвзятое отношение, наряды… — Его прошлое, — просветила я ребят. — Он не был популярен ни в школе, ни в Академии. Даже не могу предположить почему.
От моего сарказма оба мужчины разулыбались.
— Но отсутствие личной жизни было не единственной его проблемой: он еще был и малообщителен. В общем, погружен демон только в свою учебу. А тут… в его жизнь пришла любовь: одна студентка обратила на него внимание.
— И что? — не вытерпел Слава.
— А что может быть? У них завязался роман. Гоблинша была красива, но не знатна. И все у них вроде бы хорошо: он доволен тем, что девушка в него влюблена, а она — тем, что у нее есть парень с жильем в городе и желанием учиться за нее в Академии. Но… — Но? — хмыкнул Дима.
— Но подвернулся более выгодный кавалер — и сердце демона разбилось. С тех пор он очень осторожно относится к студенткам.
— Значит, недостаточно сильным было его желание, раз он сдался, — рассмеялся Дима. — Против меня у него не было ни шанса, — подмигнула я дракону. — Зато теперь всю увольнительную Вуку провела со своим кавалером и оба этому рады. Она у него днюет и ночует. И вроде как они не скрывают своих отношений.
— Нам пора на целительство, — поднялся Слава.
— Уже? — удивилась я и воскликнула: — Чур я отрабатываю заклинания на соседе Димы. Эта напыщенная гадость что-то снова начала меня доставать.
* * *
Уже вечером, расположившись в кресле около небольшого очага в комнате Пиграно, я смотрела на ее хозяйку и не могла понять, что именно изменилось. Но когда преподавательница повернулась боком… — Когда ждать прибавления? — с улыбкой спросила я.
Мое предсказание сбылось. Прорицательница поморщилась: — Что, уже заметно, да? — Ну, если не присматриваться… Гарнер знает? — Конечно. Он меня совсем измучил опекой. А прибавление ждем через десять месяцев.
Я замерла.
— Сколько же длится беременность? — Шестнадцать месяцев, — просветила меня Пиграно и, заметив мое шокированное состояние, спросила: — А на Земле? — Девять.
