Впрочем, мне было не прыгнуть, будь я располовиненный или целый.
Я обогнул мусорную кучу, споткнулся о меховой ком, ранее бывший кошкой или собакой, и грохнулся. Колено ударилось обо что-то твердое, и я ахнул. Затем поднялся и опять побежал, но далеко не ушел. Через тридцать шагов проулок уперся в тыл здания.
Я огляделся. Должно быть, восточнее занимался рассвет, но здесь, в трущобах Мутных Вод, в глубокой тени городских стен, было достаточно темно для моего ночного зрения.
Я изучил проулок, полный багровых и золотистых огней, и упал духом. Деревянная стена передо мной рассохлась и обветшала, но это не означало, что она легко поддастся. До появления преследователей дыру не проделать. Высоко справа виднелось одинокое окно, но оно было забрано досками.
Сзади донеслись голоса, беспорядочный топот и нечто более зловещее – скрежет стали о камни. Они приближались.
Я шагнул в сторону мусорной кучи. Может, если успею быстро зарыться…
Стоп. Можно придумать получше.
Зазор возле кучи было бы слишком щедро назвать нишей. В лучшем случае это был участок нестыковки двух зданий сразу за вонючей горой, надежно сокрытый в тени домов. То, что я поначалу его прозевал, свидетельствовало в его же пользу; еще лучше, что и ночное зрение не помогло. Если я не увидел, то Резунам с обычным зрением, висевшим у меня на хвосте, было и вовсе не разглядеть.
Хотелось на это надеяться.
Я шагнул к щели, извлек из сапога длинный нож и втиснулся, как сумел, в тесный проем. Было не пошевелиться, особенно с притороченным сзади мечом Дегана, но я был не в том положении, чтобы жаловаться.
Втискиваясь, я потеснил и распугал какую-то мелкую живность. Что-то сильно торкнулось в бок, а что-то пробежало по голени и соскочило с колена. Мои правая нога и часть таза остались торчать на виду.
Я притих и стал прислушиваться, гадая об успехах Птицеловки и Ссадины. Если они вообще еще живы.
Поединок вышел уродливый даже по меркам Круга. В самом начале Ссадина вырубил пару ребят Петира, а Птицеловка уложила еще одного, но мы так и не приобрели превосходства. Едва я опрокинул одного Резуна в бухту, подтянулись другие. Сталь и стратегия быстро уступили место кулакам и ярости, а после, в злобном дурмане, – локтям, зубам и кое-чему похуже. Когда мне наконец удалось оторваться от типа, который пытался раскроить мне спину, – я кончил тем, что протолкнул его глазное яблоко в череп вместе с четырьмя дюймами перекладины от гарды, – моему взору предстала Птицеловка, оседлавшая своего Резуна: она обхватила его талию ногами, а в грудь вонзила кинжал. У меня на глазах ее начала теснить с фланга другая баба, а Ссадина, находившийся в дюжине ярдов и слева, весь залитый кровью, пятился и размахивал мечом, как косой, пытаясь отразить атаку трех громил, прижимавших его к штабелю бочек.
Резунов было слишком много и на причале, и на подходе. Этот участок Мутных Вод принадлежал Зануде Петиру, и тот не скрывал готовности опустошить его – лишь бы расправиться со мной. Пора было сматываться, коли жизнь дорога.
А если я интересовал их в первую очередь…
Отступая, я наделал изрядного шума. Я орал, топотал, стучал рапирой по кинжалу и призывал Птицеловку и Ссадину бежать. Затем, выждав достаточно долго, чтобы удостоиться яростного взгляда от Птицеловки и далеко не таких страшных – от Резунов, я задал стрекача.
За мной погнались трое, еще трое остались. Хотелось большего, но выбирать не приходилось. По крайней мере, Птицеловка и Ссадина получили возможность прорваться и уйти окольными путями или по крышам. Я на это надеялся.
Так или иначе, когда я побежал по улице и нырнул в переулок, до меня донеслись зловещий вопль и всплеск. Голос был вроде бы Птицеловки, но расстояние и топот собственных ног не позволили мне судить наверняка. Если повезло, то звуки означали, что это она одолела нападавших и сбросила в гавань, а не наоборот.
Хруст щепок под кожаным сапогом вернул меня к действительности, и я вжался в мое убежище. Мгновением позже из-за мусорной кучи показался человек. За ним второй. Третий налетел на табурет, который мне удалось подбросить на дорогу, и приложился башкой к лошадиной поилке. Я понял это, благо он подобрался достаточно близко, чтобы, сверзившись, окатить меня водой, и не только. Резвый гад, ничего не скажешь.
Оба оставшихся Резуна сбавили скорость, присматриваясь к теням и выслушивая стихшие звуки, сопровождавшие мое бегство. Я дал им пройти. Темно ли, светло, но еще десять шагов – и они достигнут конца проулка. После этого повернут и пойдут обратно. И пусть мое укрытие было надежным, я не сомневался, что они отыщут меня, как только откажутся от погони и займутся поисками.
Поэтому придется разобраться с ними до того, как они развернутся.
Я присел в моей маленькой расселине и стал считать шаги.
Один… три… пять…
Достаточно далеко.
Я крадучись выдвинулся, используя ночное зрение, чтобы не задеть мусор и хлам и не выдать себя. Рукоятка ножа в правой ладони стала липкой от пота, и я внезапно возблагодарил проволочную обмотку. Мне придется туго и без забот об оружии, способном выскользнуть в самый неподходящий момент.
Чтобы прирезать кого-нибудь без затей в переулке, достаточно подойти сзади и сыграть в Швеца-Торопыгу. Однако имелись две серьезнейшие причины, по которым у меня сейчас этот номер не прошел бы. Во-первых, на Резуне был дублет, и не какой-нибудь, а от мундира нобля. О, разумеется, красивая отделка и пуговицы были отпороты и проданы сто лет назад, но не о них я беспокоился, нет. Даже отсюда мне было видно, что поношенная парча держала форму, а это означало подкладку из конского волоса или шерсти. И то и другое легко отводило кинжальный удар, а то и останавливало. С подходящим клинком – не беда, помог бы хороший стилет или даже заточка ассасина, но у меня их не было. Вместо этого я сжимал широкий листовидный кинжал, больше пригодный для уличных драк, чем для тонкой работы врачевателя сталью.
А во-вторых, они были Резунами. Прозвище дано неспроста: они зарабатывали на жизнь, размахивая клинками. Если я задержусь, гася одного, второй просто зайдет с другой стороны и пырнет прежде, чем я успею сократить расстояние.
Нет, мне придется действовать скрытно, а под скрытностью я понимал скорость. Быстрый и четкий удар куда дотянусь, пусть даже объект на две головы выше меня. Например, в мягкое место чуть ниже правого уха. Чисто, красиво и тихо. Я туда и ударил.
Почти.
Не то он услышал меня, не то вдруг что-то почуял, но, так или иначе, решил обернуться в тот самый миг, когда я прыгнул. Его это не спасло, слишком поздно, но получилось неряшливо.
Может, сумел бы бывалый Клинок – пырнул, поймал, уложил, одновременно переключаясь на следующего. Я видел, как профессиональные убийцы обходились меньшим. Но я не был Клинком и всяко находился не в форме, чтобы ловить такого лося.
Поэтому я просто предоставил уроду валиться и хапать воздух.
