– Ну да, разумеется. – Она не сводила глаз со стойки.
– Черт подери, женщина, говорю же тебе…
Рука поднялась. Убайд напрягся. Я застыл.
– Не держи меня за дуру, – заговорила она. – Не может быть, чтобы при твоем ремесле в империи ты вдруг случайно оказался в Эль-Куаддисе. Байка про наемника сгодится для улицы, но я слишком хорошо знаю изнанку вещей, чтобы купиться на это. – Она опустила руку. – Если ты хочешь подгрести под себя имперское дно, я не стану мешать. На самом деле могу даже помочь. Я могу приструнить клан, снять цену с твоей головы и представить тебя как лучшую альтернативу Щуру. Даже обеспечить бесперебойные поставки. – Старуха снова посмотрела на меня. – При том условии, конечно, что ты разберешься с моим племянником.
Я начал открывать рот, чтобы сказать… Не знаю что. Мне было ясно, что нужно как-то ответить: согласиться, или сделать встречное предложение, или обговорить условия – что угодно, только бы скрыть удивление от ее слов и того, что за ними скрывалось. Отреагировать на версию, согласно которой я замочил в Баррабе Щура ради его связей в Эль-Куаддисе. Прикинуться, будто я знал о договоре покойного Серого Принца с Закуром и Жирным Креслом. И да, утаить тот факт, что лишь слепое везение привело меня в эти края и усадило на задницу в самую гущу дел ее клана, – изобразить, будто я действовал осознанно, как и положено Принцу. Ибо в противном случае моя ценность, не говоря о надежности, немедленно снизится до ничтожной величины.
Так или иначе, горе мне за то, что много был Носом и мало – Принцем.
– Итак? – осведомилась закурейская матрона.
Я снял с шеи кисет и вытряхнул на ладонь два зерна. Предложил Мамаше, но она отказалась.
– Меня не слишком возбуждает идея о вмешательстве в клановую политику, – заявил я, катая зерна в ладонях. – Но есть ощущение, что выбор не слишком богатый.
– Так оно и есть. И не волнуйся, ты далек от того, что я называю «вмешательством». Ты в лучшем случае инструмент и в худшем – мелкая помеха.
– Ну что же, коль скоро ты так любезна…
Мамаша Левая Рука подала знак, и Убайд почти бесшумно выдвинул из-за стола ее стул. Она поднялась крайне медленно, однако отвергла помощь Руки. Было очевидно, что движения причиняли ей боль, как и то, что плевать она на это хотела.
– Мы обсудим детали, когда ты выполнишь свою часть сделки, – просипела она. – Тем временем я начну готовить клан к падению Жирного Кресла.
– Как раз об этом. – Я встал – тоже медленно, чтобы Убайд остался доволен, – и сунул зерна в рот. – «Выставить дураком» звучит чересчур обтекаемо. Неплохо бы уточнить.
– Если мое участие обозначится, я рискую лишиться всякой выгоды. – Мамаша помотала головой. – Сама эта встреча – достаточный риск; если я намекну, то следы приведут к Закуру, а потом и ко мне. Действуй самостоятельно, имперец.
Она поворотилась. Убайд вручил ей прочную трость, и Мамаша похромала к двери. На эту помощь она согласилась.
Подстава, даже мне было ясно. Если я каким-то образом преуспею, то она окажется на коне, не шевельнув и пальцем; если проиграю, то она ничем не рискует. Так или иначе, когда придет время расплаты, я буду целиком зависеть от ее милости. Она легко могла рассмеяться мне в лицо насчет своего честного слова, и я ни черта не смогу поделать.
Мне нужно было нечто большее: не только сохранить лицо, но и почувствовать, что я не прогнулся, – пусть вопреки действительности. Мне тоже полагалось что-то извлечь.
– Меня это не вполне устраивает, – сообщил я вдогонку.
– Ничего, стерпится.
– А если я вместо этого пойду к твоему племяннику? И договорюсь с ним?
Мамаша остановилась. Она выворачивала шею, пока не уставилась на меня полузакрытым глазом.
– Даже ты не настолько глуп.
– Я меченый имперец в Джане – что мне терять?
– Помимо очевидного?
Я не ответил.
– Чего ты хочешь? – Мамаша скривилась так, что я подумал о лимонах.
– Помощи на улице.
– Я же сказала, что мое участие не должно быть заметным…
– Это не касается Жирного Кресла, – перебил я. – Мне нужно содействие в моем, и только моем, деле. Оно совершенно не затронет ни тебя, ни Жирное Кресло, ни вообще Закур.
– Что это за дело?
Я нацепил победную, как я надеялся, улыбку:
– Помоги мне найти кое-какие старые книги.
25
Следующим вечером я покинул «Тень Ангела» и устремился к выходу из Имперского квартала. На облака, собравшиеся на западе, легли оранжевые и пурпурные мазки.
Моя походка была не настолько легкой и быстрой, как мне хотелось бы. Большую часть минувшей ночи и значительную часть утра я обходил улицы в обществе человека Мамаши Левая Рука – субъекта по имени Дирар, который имел слабость до листьев рашари и нюх на артефакты. Мы рыскали по писчим и книжным лавкам, забалтывали владельцев частных библиотек и бдительных контрабандистов, промышлявших редкими документами. Мы беседовали с наемниками в тавернах, священнослужителями в храмах, историками в садах и ворами в закоулках. Дирара знали все, и повсюду ответ был один: не видели, не слышали, не ведаем, однако для верности посмотрим, послушаем и вникнем.
Ближе к полудню я наконец расстался с ним, получив заверения в удачном начале предприятия. Мне было трудно разделить его энтузиазм, но я кивнул и улыбнулся и поковылял к постели с наказом не тревожить. Не прошло и шести часов, как меня разбудила Птицеловка. Она пинала кровать и твердила, что пора поднять задницу и идти к Хирону.
Мне захотелось послать ее к дьяволу, но мы нуждались в его пособии, и надо было выяснить, сколько дней он выторговал у визиря по нашему поручению. Мелькнула мысль отправить вместо себя ее, но я решил, что лучше не связываться и выпить кофе, который она принесла.
Перед уходом я наскоро заглянул на конюшню проверить меч Дегана. Тот был на месте, и я, поколебавшись малость, закинул его за спину. Наверное, среди балок он пребывал в не меньшей безопасности, чем при мне, – да к черту, в большей, после того что я пережил за минувшие дни, но в моей комнате побывал Волк, а в гостинице – Мамаша Левая Рука, и мне уже не хотелось выпускать его из виду. Ко мне проявляло пристальный интерес слишком много людей, и если они найдут меч Дегана, то получат хороший козырь. Лучше мне знать, где он находится, чем снова удивляться, как это вышло со Щуром.
Вдобавок было приятно вновь ощутить его за плечами.
На сей раз я не пошел к главному входу в падишахский дворец и прямиком направился к Собачьим воротам. Все тот же знакомый страж стоял на посту и перегавкивался с шавками в сумерках.
Я улыбнулся ему сквозь железные прутья. Его глаза расширились, затем быстро сощурились. На нем был новый кушак. Молодец. Не хотелось думать, каких трудов стоило бы отстирать старый.
