Вот что сказал Дейв Энтони, инспектор полиции Кингслея: „Предварительное расследование показывает, что Роберт стал жертвой несчастного случая. На озере есть опасное место, огороженное предупреждающими знаками. Однако местная молодежь часто купается там, пренебрегая опасностью. Скорее всего, Роб заплыл туда, но не смог выбраться, что и привело к его смерти. Когда двое других купальщиков придут в себя, мы рассчитываем узнать от них все подробности. Мы скорбим вместе с родными и друзьями Роба Адамса“.
Как нам стало известно, вскоре будет произведена аутопсия тела Роба. Патологоанатом обещал представить отчет о результатах вскрытия.
На момент подготовки статьи мать Роберта – тридцати четырехлетняя Керри Адамс – была настолько шокирована трагедией, что мы не решились тревожить ее расспросами».
Я читаю статью еще раз, медленнее, вчитываясь в каждое слово. При первом беглом прочтении от меня ускользнуло много подробностей. Я и без газетчиков знаю, что брат утонул в озере. Теперь вижу, сколько всего пропустил. В статье указано не только имя Нейши, но и фамилия – Гупта. Ей шестнадцать лет. На озере случилась буря. Полиция хочет меня расспросить. Медики должны произвести (а может, уже произвели) вскрытие тела Роба. Журналисты пытались говорить с мамой.
Я стараюсь переварить прочитанное. Почему-то мой разум усиленно цепляется за слово «вскрытие». Они что же, располосуют тело Роба? Мне не хочется об этом думать, но мысль прочно застряла в голове. Я вспоминаю черный мешок и молнию, которую застегивают, закрывая его лицо и голову. Они разрежут его, заглянут внутрь. Я снова смотрю на фото, и мне никак не связать одно с другим. Парень-школьник: дерзкий, нагловатый – и… тело, распластанное на хирургическом столе. Чушь какая-то.
Капля падает в самую середину снимка. Я поднимаю голову, и ее сестра ударяет мне по лицу, рядом с правым глазом. Легкая, холодная дождинка. Несколько капель барабанят по снимку. Начинается дождь.
Дождь беспрестанно колотит по поверхности воды, поднимая тончайшие брызги. Кажется, все озеро кипит. Я больше не вижу берега, не вижу ничего и никого. Дождь вгоняет меня в озеро, а озеро тянет на дно. Роб и Нейша исчезли. Я их не вижу и не слышу. Работаю руками и ногами, верчу головой во все стороны, пытаясь разглядеть и расслышать хоть что-то сквозь сплошную стену дождя. С каждым вдохом я глотаю воду. Она проникает в горло. Я ее выплевываю, снова вдыхаю, и вода вновь заполняет рот.
Не хочу под дождь. Не хочу мокнуть. Меня охватывает страх. В горле застрял комок. Бешено колотится сердце, прошибает пот. Ноги трясутся. Прочь отсюда. Надо где-то спрятаться.
Я сворачиваю газету, запихиваю внутрь куртки и пускаюсь бежать. Дождь усиливается. Впереди кто-то ныряет под навес магазина. Кому-то, как и мне, в этот час не спится. Я почти домчал. Это магазин уцененных товаров. Над двойными дверями широкий навес. Меня вдруг охватывают сомнения: хочу ли оказаться на узком пятачке рядом с совершенно незнакомым человеком?
Опять картина из памяти… Вода, заливающая глаза, нос и рот. Она стремится пролиться в горло… Скорее туда, где сухо.
Вбегаю под навес. Там пусто. Должно быть, любитель ночных прогулок зашел в магазин, однако внутри темно. Магазин закрыт. Меня пробирает дрожь. Что-то здесь не так. У меня промокло лицо, волосы и руки. От холодного дождя начинаю зябнуть.
Я смотрю на проезжую часть улицы. Дождь хлещет как из ведра. Капли пляшут на асфальте. Я закрываю глаза и вспоминаю, сам не зная как, что раньше любил этот звук. Мне нравилось, когда дождь барабанил в окно, а я в сухости и тепле слушал его звуки. Но сейчас песня дождя больше похожа на вой сирен. Дождь воет у меня в голове и торопливыми пальцами тянется к моему животу. С волос на щеку стекает крупная капля.
«Ну и идиот же ты, Си».
Голос где-то поблизости. Он угрожает. Он рядом со мной, шепчет на ухо. Я открываю глаза, оглядываюсь. Кто говорил? Кто здесь?
Я один. Передо мной пустая улица, сзади – темное здание магазина. Я снова вздрагиваю. Мне страшно. Испугаешься тут, когда слышишь и видишь то, чего нет. Дождь и не думает слабеть, но я решаю выйти и бежать домой, несмотря на стихию. Здесь недалеко.
Поднимаю воротник, выскакиваю из-под навеса и мчусь по тротуару. Дождевая вода превращается в ручейки, которые торопятся к сточным канавам. Вода попала мне за шиворот, растекается по плечам. Ноги шлепают по тротуару. Я бегу по лужам. За спиной слышатся шаги. Я оборачиваюсь, но никого нет. Центральная улица принадлежит сейчас мне. Мне и дождю. Должно быть, я слышу звуки собственных шагов. Точнее, их эхо, отраженное от стен домов.
Вода хлещет в лицо, ударяет по макушке и струйками стекает вниз. Она кажется живым существом, обитающим между моим телом и одеждой. Что-то ползет по коже. Я громко вскрикиваю.
Ярчайшая вспышка света озаряет всю центральную улицу. Так светло не всегда бывает даже днем. Вспышка гаснет, а через пару секунд слышатся глухие раскаты грома.
Я добираюсь до квартала бунгало, заворачиваю за угол, поскальзываюсь и падаю на траву. Шлепаюсь неуклюже, задев колено, поврежденное при прыжке с лестницы. Успеваю выругаться и выбросить вперед руки. На них и приземляюсь, но проезжаю еще немного по глине, пока не зарываюсь в нее лицом. Из всех запахов остаются только ароматы глины и дождя, молотящего меня по затылку. Мелькает мысль: «Это повторяется. Я снова тону».
Поворачиваю голову и вижу лицо Роба: белое, безжизненное, перепачканное в озерном иле. И неумолимо ползущий бегунок, что закрывает мешок.
Поднимаюсь на ноги. Конечно же, его здесь нет. Здесь вообще никого, кроме меня. Других идиотов, вылезших ночью погулять под дождем, нет. До моего дома всего пять минут. Но дождь теперь хлещет вдвое сильнее. От грома у меня вот-вот лопнут уши. Небеса трещат, выворачиваясь наизнанку.
Я ныряю под крыльцо ближайшего бунгало, прислоняюсь к двери, выкрашенной в голубой цвет. Хочу вытереть лицо, но у меня перепачканы ладони. Вытираю их о джинсы и лезу в карманы куртки – не найдется ли матерчатого или бумажного носового платка. Карманы глубокие. Пальцы нашаривают смятый платок. Им уже попользовались. Интересно, чьи сопли: его или мои? Так ли это важно? Насколько возможно, вытираю ладони и снова засовываю их в карманы. Помимо платка, я нашел еще кое-что.
Вытаскиваю пачку сигарет и зажигалку.
Двое парней на озере. Пьют и курят. Смеются, греясь на солнышке. Я и Роб.
Дрожащими руками достаю сигарету. Зажигалка пляшет, и мне не сразу удается прикурить. Втягиваю в себя дым. Он заполняет мое горло, как до этого заполняла вода. Снова трудно дышать. Я задыхаюсь, кашляю, наклоняюсь и сплевываю, пытаясь продышаться. Не распрямляясь, бросаю сигарету и втаптываю ее в землю. «Двое парней на озере», – с невеселой усмешкой думаю я. Один из них курит, но это не я.
Значит, сигареты Роба. Его и куртка.
Я снова лезу в карманы и на этот раз вытаскиваю мобильник. Дешевая штучка с сенсорным экраном. Разворачиваю мобильник, нажимаю нижнюю кнопку. Экран оживает.
