«А Махтум-то за что так на меня окрысился? – недоуменно подумал я. – Неужели за вчерашнюю оплеуху мстить собрался? Выходит, гордый чебурек и злопамятный».
Тем временем Султан, Хамид и тот самый, водитель, с которым я еще не успел лично познакомиться бурно обсуждали то, с какой легкостью им удалось захомутать «шайтан-бомжа» (это, кажись, в мой адрес), подрядившись доставить потерявшего сознание Шатуна в ближайшую больницу. В результате в салоне раздался громкий искренний смех. Чисто дети, веселые, смешливые и такие же наивные – полагают, что запихнули бывшего десантника в салон своей занюханной «копейки», зажали с двух сторон своими тощими седалищами и хилыми боками – и всё. Зря вы так меня недооцениваете, мальчики. Дядя Андрей излазил вдоль и поперек весь афганский Гиндукуш и прилегающие к нему окрестности, когда вас еще и в проекте не было и не одного духа на тот свет отправил. А те ребята, не в пример вам, были действительно бойцами, достойными всяческой похвалы. Это же надо – меня даже не связали, придурки самонадеянные. Придется преподать парням небольшой, боюсь, последний в их жизни урок. Видит Бог, я не хотел, но на войне, как на войне – либо вы меня, либо…
Осторожно и очень медленно, моя здоровая рука скользнула к набедренному карману, где хранился один из надфилей. Потихоньку вытащил его и в следующий момент нанес резкий удар в грудь сидящему справа Султану. Остро отточенная закаленная сталь легко пробила грудную клетку, затем сердечную мышцу. Юноша умер практически мгновенно, не успев ни удивиться, ни испугаться, ни понять, что же с ним все-таки случилось. Хамид оказался чуть-чуть порасторопнее – он даже попытался вытащить из кармана куртки пистолет. Дурачок – когда противник находится в непосредственной близости, хватай его за горло руками и души или грызи зубами. Второй надфиль, извлеченный мной из нагрудного кармана, я загнал ему через левый глаз прямо в мозг вместе с рукояткой. Этот также долго не мучился – умер мгновенно. Стоит отметить, что ни в первом, ни во втором случае практически не было крови.
В следующий момент в моей руке оказался тот самый «ПМ», что нерасторопный Хамид пытался вытащить из кармана. Снять оружие с предохранителя, передернуть затвор о рукав куртки, взвести курок было для меня плевым делом, несмотря на то, что «макара» я не держал в руках лет двадцать. Водитель поначалу не мог понять, что произошло за его спиной, но, ощутив затылком леденящую прохладу вороненого ствола, быстро сообразил, кто теперь в доме хозяин. Не в силах справиться с охватившим его ужасом, он заверещал по-бабьи визгливо, да так громко, что у меня неприятно засвербело в ушах. Слава богу, не вылетел в кювет и продолжал вполне уверенно управлять автомобилем. Впрочем, довольно скоро он пришел в чувство и залопотал уже более членораздельно:
– Пощади, бират! Толка нэ убивай! Дома мать сапсем балной, систра пять штук, тири бират младшх. Отец пиропал дива год назад…
– Пасть заткни! – скомандовал я. – Следи лучше за дорогой, иначе все твои многочисленные сестры и братья останутся без кормильца не по моей вине.
Парень оказался сообразительным. Он тут же прикусил язык. А у меня наконец-то появилась возможность осмотреться.
Местоположение «копейки» я установил довольно быстро. Машина мчалась по одной из второстепенных трасс, связывающей областной центр – Нелюбинск с небольшим районным городком Берестянском. В данный момент мы находились всего лишь в пяти километрах от окраины Нелюбинска. Эти места были мне хорошо знакомы – в летний сезон я, как правило, бросал бутылочный промысел и отправлялся в окрестные леса за боровиками, подосиновиками, рыжиками и прочими, пользующимися спросом грибами, кои за неплохие деньги сбывал направляющимся в Москву дальнобойшикам и дачникам-москвичам.
– Эй! Как тебя там? – обратился я к водителю.
– Фархад моя имя, – незамедлительно ответил тот.
– Задача такая, Фархад, сбавляешь потихоньку скорость и вон у того указателя сворачиваешь на грунтовую дорогу. Тебе все понятно?
– Висё понятний, уважаемий ага, толка нэ убивай, бират!
Мне ужасно хотелось ответить ему словами главного героя одного весьма любимого мной фильма: «Не брат ты мне, гнида черножопая!», но вынужден был сдержаться, даже ободряюще улыбнулся ему в зеркало заднего обзора – не стоит до поры до времени лишать человека надежды…
Проехав пару километров по основательно раздолбанной грунтовке, мы углубились в еловый лес. Затем я приказал ему свернуть на проложенную лесозаготовителями еще в незапамятные времена просеку. Дорога начинала потихоньку зарастать ольхой, лещиной и березняком, но продвигаться по ней на первой передаче можно было вполне. Заподозрив неладное, Фархад забеспокоился и потянулся было к ручке запорного устройства двери. Но я тоже не дремал – ткнул посильнее стволом пистолета в ложбинку у основания черепа и грозно прорычал:
– Не дури, парень!
Впрочем, долго ехать нам не пришлось. Передние колеса «копейки» наткнулись на заполненную до самого верха талой водой глубокую колею. Автомобиль прополз еще метр-полтора, рявкнул напоследок изношенным движком и успокоился, увязнув по самое брюхо в основательно растревоженной колесами «жигуля» грязи.
Не дожидаясь слезных стенаний и мольбы о пощаде, я саданул водителя рукояткой «ПМ» по темечку. Затем обшарил карманы сидящих рядом со мной парней. Без ложного стыда перед покойниками забрал деньги и документы. Ко второму обнаруженному мной за поясом Султана стволу не притронулся. Ножи, кастеты и мобильные телефоны также оставил на своих местах. Закончив мародерствовать, распахнул заднюю дверцу со стороны водителя, осторожно, чтобы ненароком не запачкаться, перелез через Хамида и выбрался на свежий воздух.
После престранного происшествия с внедорожником я ощущал необычную слабость во всем теле. В голове туман и полный сумбур. Удивительно, как это мне удалось справиться с тремя физически крепкими мордоворотами. Несмотря ни на что, бросать начатое дело на половине я не собирался. Необходимо в срочном порядке уничтожить все обличающие меня улики. Первым делом я без зазрения совести очистил карманы Фархада от денег и документов, заодно свернув ему шею. Парнишка умер, не приходя в сознание. И пусть какой-нибудь отъявленный гуманист только попробует упрекнуть меня в излишней жестокости. С удовольствием поменяюсь с ним местами и со злорадством во взоре понаблюдаю, каким образом этому чистоплюю удастся выжить при сложившихся обстоятельствах. Уверяю, если этот тип не безнадежный самоубийца, очень скоро из кроткого агнца он превратится в матерого волчару, готового вцепиться зубами в глотку любому, поднявшему руку на его драгоценную жизнь. За сорок с лишним прожитых лет мне так и не удалось познакомиться хотя бы с одним человеком, готовым подставить левую щеку после того, как на его правую опустилась чья-то крепкая длань. Попадались, конечно, извращенцы-мазохисты, но это тема для отдельного разговора, к данной теме не относящегося. Как-то мне пришлось настучать «по репе» одному служителю православного культа. Между прочим, за дело – этот ушлый батюшка предложил мне должность нищего на паперти его храма всего-то за пятьдесят процентов моих ежедневных сборов. И кто бы мог подумать, что вместо того, чтобы с благодарственными слезами на глазах и покаянной молитвой принять кару, ниспосланную ему (в моем лице, разумеется) самим господом, святотатец попытался взять реванш у инвалида посредством своих нехилых кулаков…
