Я особенно не торопился. Покинул кресло одним из последних.
Оказавшись в объятиях теплой июньской ночи, сладко потянулся до хруста в суставах и неторопливой походкой уверенного в себе человека побрел к зданию аэровокзала вслед за шумной толпой прочих пассажиров.
Откровенно говоря, было приятно вернуться в Россию. Все это изобилие народов и многообразие наречий за две прошедших недели осточертело до тошноты. Впрочем, про Европу не могу сказать чего-нибудь плохого, но – при всей моей любви к Монтесуме, Америго Веспуччи, Че Геваре, Рабиндранату Тагору, Джавахарлалу Неру и прочим знаменитостям подобного рода – латиносы и индусы на поверку оказались существами невыносимыми. Причем, если потомки гордых конкистадоров и уравновешенных индейцев, не мудрствуя лукаво, пытались попросту ограбить праздношатающегося по Монтевидео «глупого гринго», чернявые индусы норовили скрытно проинспектировать содержимое моих карманов или попросту выцыганить рупию-другую, давя на жалость и тыча в лицо своими замызганными отпрысками.
А теперь представьте, как мне было приятно после всей этой тропической экзотики оказаться в северном Осло с его степенными жителями и чистыми улицами. Впрочем, через пару дней даже уютная столица Норвегии надоела хуже горькой редьки. Ужасно потянуло в Москву. Поэтому я не стал там задерживаться долее необходимого на сборы срока и после очередной акции устрашения сразу же рванул на родину.
Что касается Катаржины Ковальски, мы с ней расстались в аэропорту Неаполя через два дня после того, как на глазах большого скопления людей «террористы совершили неудачное покушение на русского олигарха, находящегося в оппозиции к правящему режиму».
О том, что случившееся было «неудачным покушением», я с удивлением узнал из газет и телевизионных репортажей. В распоряжении тележурналистов оказались видеоматериалы, отснятые каким-то везучим туристом, где во всех подробностях был запечатлен сам момент атаки и ужасная гибель телохранителей олигарха. Из соображений этического свойства, демонстрировали не весь отснятый материал. Только в ночных новостях и всего лишь один раз прокрутили полную версию. На мой искушенный взгляд, на экране все выглядело не столь впечатляюще, как это было на самом деле – все-таки телевизионные умельцы постарались, чтобы брызги крови и мозгового вещества не очень-то травмировали воображение зрителя.
В других местах акции устрашения прошли не так эффектно и при значительно меньшем скоплении народа. Однако не стану освещать их во всех подробностях – об этом много говорили, писали и до сих пор говорят и пишут.
Через день после моего отбытия в Латинскую Америку, Катаржина вернулась в свой родной Вроцлав в связи в окончанием своего отпуска. Об этом она сообщила мне лично по телефону. И еще она сказала… впрочем, это сугубо личное и касается только нас двоих. Поэтому, дабы не прослыть хвастливым фанфароном, не стану углубляться в суть нашего разговора. Единственное, о чем мне все-таки хотелось бы упомянуть, что я с нетерпением ждал окончания всей этой катавасии с олигархами, чтобы, не откладывая дела в долгий ящик, отправиться в славный польский город с целью… Как бы это получше выразиться?.. Короче, для того, чтобы сказать ей, что не представляю без нее дальнейшей своей жизни.
Ну, вот… Кто-нибудь обязательно скажет: «Глупец – вместо того, чтобы полной грудью вдыхать воздух свободы и покорять сердца самых очаровательных прелестниц, сам добровольно и с упорством носорога прет в очередную ловушку, расставленную хитроумным Гименеем». Ну и пусть говорят. Вполне вероятно, что я в данный момент «наступаю на очередные грабли», но эту девушку не упущу ни при каких обстоятельствах, пусть мне это даже будет стоить всей моей хваленой независимости.
Приятные мысли о зеленоглазой златовласке вызвали перед внутренним взором ее светлый образ. Сегодня она не улыбалась, как обычно, а смотрела на меня с легкой хитринкой, будто в предвкушении предстоящего разговора. Мысленно пожелав Катаржине всех возможных благ, я ступил в пределы аэровокзала и, осмотревшись, пристроился в хвост очереди для прохождения паспортного и таможенного контроля.
По окончании всех положенных процедур я собирался взять мотор, чтобы отправиться на свою съемную квартиру, а завтра с утра навестить Митрофаныча для подробного отчета о выполненной работе. На то они и кураторы, чтобы перед ними отчитывались их подопечные.
Я уже было направился к стоянке такси, но меня неожиданно окликнули. Это был тот самый парень, что щеголял в доме Аполлинария Митрофановича в лакейском одеянии и основательно напудренном парике. Впрочем, теперь он был одет в дорогой костюм индивидуального пошива и, к моему полному разочарованию, причесан в соответствии с требованиями современной моды. Было бы здорово, если бы он щегольнул прилюдно своими буклями – вот бы народ потешился.
– Аристарх, – представился он и протянул руку для рукопожатия.
Теперь это был не ряженый холуй на побегушках, а вполне уверенный в себе молодой человек. Поразившись внешней перемене, я, в свою очередь, протянул руку встречающему и с глупым видом пробормотал:
– Шатун… Андрей Шатун.
– Я в курсе, Андрей Николаевич, если, конечно, помните, мы с вами уже встречались, – не без ехидцы ухмыльнулся Аристарх.
– Ну, как же, как же, – на этот раз весело заулыбался я, – еле признал вас, молодой человек. Помнится, тогда вы были в прикиде времен Очакова и покорения Крыма.
На что парнишка ничуть не обиделся, только еще шире оскалился.
– Это так Учитель шутковать изволят. Милейший дед, а коль взбредет в голову чего-нибудь эдакое, клещами не вырвать. Но мы не в обиде – пусть изгаляется.
– Учитель?! – удивленно воскликнул я.
– Ну да, Учитель, – отчего-то густо покраснел юноша. – А чего тут такого удивительного?
Я окинул оценивающим взглядом могучую фигуру парня. Такому не в маги, а на завод молотобойцем или в профессиональные боксеры. А вслух сказал:
– Да нет, ничего, Аристарх, – и, хлопнув его по плечу, перешел на фамильярный тон: – Ну, сказывай, вьюнош: за какой такой надобностью тебя прислал твой уважаемый гуру?
– В общем-то, ни для какой, – замялся ученик чародея. – Просто Аполлинарий Митрофанович велел справиться о вашем драгоценном здоровьице и поинтересоваться: не соизволите ли вы, Андрей Николаевич, оказать честь и немедленно посетить старика? Но это лишь в том случае, ежели вы не очень устали.
– Экий ты, Аристарх, и твой обожаемый Учитель хитрожо… хитровыструганные! Всё с подходцем да загибом: «не соизволите ли»… «оказать честь»… «лишь в том случае, ежели…»! – весело оскалился я. – Скажи уж, что Митрофаныч по стариковской привычке не может уснуть, поэтому затребовал Шатуна в качестве Шехерезады. – Однако махнул беззаботно рукой и еще раз успокаивающе шлепнул нового знакомого по крутому плечищу: – Ладно, согласный я, только на тысячу и одну ночь пусть губу не раскатывает. А если серьезно, мне и самому страсть как хочется с ним повидаться. Валяй, сынку, показывай, на чем поедем! Ведь не на своих же длинных ногах ты сюда прискакал прямиком из резиденции своего барина-учителя?
