Разговор грозил перехлестнуть за рамки обсуждаемой темы. Пришлось вмешаться:
– Господа гномы, давайте перестанем оценивать персональные достоинства и недостатки друг друга. Я считаю, что Фарлаф нам не помешает, а может оказаться очень даже полезным. К тому же, заполучив в свои ряды полноценного мага, мы становимся классической пятеркой авантюристов: рыцарь – мастер Матео, боец – наш многоуважаемый Брюс, разведчик – Злыдень, маг – Фарик и я – вор.
– Для полного комплекта нужен не боец, а лучник или арбалетчик, – заметил начитанный король.
– С моей элефантой я получше любого лучника буду, – парировал Брюс.
– Вот и здорово, – встрял я, – значит, все согласны! Не правда ли, Ваше Величество?
– Демагог ты, Коршун, – ворчливо, но без злобы произнес Матео. – И в каких только приютах воспитывают таких словесных дристунов? Пусть остается.
Окрыленный победой, я подошел к покрасневшему от смущения парнишке и фамильярно шлепнул его по плечу.
– Пошли, Фарик, сегодня проведешь остаток ночи у меня в гостиной на диванчике.
Оставив гномов наедине, я и новый товарищ двинули в мои апартаменты. Из-за наплыва посетителей нас расселили по разным углам гостиницы. Мой номер находился на втором этаже в правом крыле здания. Король проживал на четвертом. Брюса запихнули аж на шестой этаж в самый тупик левого крыла, чем он поначалу был весьма недоволен, потом смирился, ссылаясь на то, что околачиваться здесь ему все равно недолго.
По дороге я успел кое о чем выспросить паренька.
Оказывается, Фарлаф был таким же сиротой, как и я. Его в младенческом возрасте подбросили к вратам одного из монастырей Ордена в Нордланде, где он фактически и провел все свои девятнадцать лет под бдительным оком покойного учителя. Юноша никак не мог прийти в себя из-за подлого предательства своего уважаемого наставника, которому доверял больше, чем доверил бы отцу родному, поэтому в беседе со мной он был немногословен и сосредоточен на собственных переживаниях.
Чтобы парнишка окончательно не впал в меланхолию и не заболел какой-нибудь трудноизлечимой болезнью под хитроумным названием шизофрения, маниакальный криз или параноидальный синдром, по пути я не поленился сделать небольшой крюк и сгонял в бар на первый этаж. Там приобрел бутылочку «Слезы старателя», которая, по неоднократным заверениям одного моего знакомого гнома, есть лучшее лекарство от любых душевных мук, после универсального гномьего эликсира, конечно…
ГЛАВА 4
Сегодня утром мне наконец-то удалось подловить террориста. Явление Его Злыднеподобия было мной почувствовано еще до того, как он вошел в спальню. Пес задержался у дивана, где безмятежно сопел Фарлаф. Что он делал в гостиной, можно было лишь догадываться по приглушенному рычанию и взвизгам. Наверное, изучал незнакомца. Наконец черная любопытная морда нарисовалась в дверном проеме. Закрыв глаза, стараясь дышать как можно ровнее, я ждал приближения бестии и дождался. Как только Злыдень прихватил зубами край одеяла, сразу же получил по носу крепкого щелчка.
Волчара громко взвыл, резво отскочил в сторону и обиженно залаял, стараясь как можно правдоподобнее изобразить невинную жертву произвола.
– Что, заработал?! – с определенной долей злорадства спросил я. – Будешь теперь знать, как по утрам мучить усталых людей! В следующий раз кулаком садану промеж ушей – мало не покажется!
Пес отвернулся и мешком завалился набок у двери спальни, вне пределов моей досягаемости, всем своим видом демонстрируя полный бойкот обидчику…
– Злыдь, а Злыдь! – позвал я через некоторое время. – Злыдя! Обиделся, что ли? А каково мне? Ты самым наглым и бесцеремонным образом каждое утро стягиваешь с меня одеяло и считаешь это нормальным. В конституции Нордланда, к твоему сведению, черным по белому прописано право каждого индивидуума на самозащиту, и рамки ее не определены. Скажи спасибо, что тебе не досталось кочергой по хребту! А что? Имею полное право. Считай – мы с тобой квиты. Давай мириться?
Мой лохматый друг долго сердиться не умел и Уже через минуту подошел к кровати и лизнул шершавым языком мое заспанное лицо.
– Вот так-то оно будет лучше! А то сразу дуться, морду воротить от друзей! Кстати, ты видел в гостиной спящее тело, от которого даже сюда долетает запах сивушного перегара?
Злыдень чихнул, смешно затрясся, как бы стряхивая с шерсти несуществующую воду, и залаял.
– И не думай!.. Ты его не покусаешь. Когда парень очухается, вежливо подойдешь к нему, подашь правую лапу и скромно представишься. Понял?
Пес угрожающе зарычал и показал свои белые, как свежевыпавший снег, здоровенные зубы.
– Ничего ты не понял, глупый собак! Это не случайный алкаш-собутыльник, которого я из сострадания уложил в гостиной на диванчик. Это новый член нашей банды.
Злыдень насторожил уши, как бы предлагая продолжить с этого места почетче и помедленнее.
– То-то, наконец до тебя дошло, безмозглая скотина. Советую быть с этим юношей предельно корректным, без всяких твоих излюбленных штучек со стягиванием одеяла со спящего тела, путанья под ногами или еще чего. Маги напрочь лишены чувства юмора, а конституцию знают получше некоторых воров. Пошутишь с таким халдеем неудачно – схлопочешь файерболом в лоб, сильно огорчишься.
Окончательно запуганный пёс уткнулся мне в грудь и жалобно заскулил.
– Ладно, как любит говаривать один наш общий знакомый: «Не боись, паря», будешь вести себя в границах дозволенного, злой дядька-колдун тебя не тронет.
Выполнив, таким образом, психологическую обработку лохматого приятеля, я посчитал его полностью подготовленным к тому, чтобы он окончательно смирился с фактом вступления в ряды нашего сплоченного коллектива нового члена. Затем встал и направился выполнять утренние процедуры, предопределенные гигиеническими потребностями организма…
По прошествии получаса с момента моей воспитательной беседы с потомком карнакских волколаков мы сидели с Фариком за столом в гостиной. Злыдень, как обычно, порадовав себя мясцом, привалился к стеночке, но не спал, а внимательно через прищур глаз наблюдал за гостем, как бы ожидая от него какой-нибудь каверзы. Я с аппетитом поглощал вторую порцию яичницы с беконом, ту, от которой отказался маг. Фарлаф сидел напротив и имел вид весьма плачевный. С чего бы это? Вроде пили одинаково. Не помню, чтобы в его возрасте меня так развозило от пары-тройки рюмок даже самого крепкого пойла. Серьезное упущение монастырских педагогов. Ничего, дело поправимое – пообщается с Брюсом, научится хлебать «слезу», как родниковую воду.
– Давай-ка, скушай чего-нибудь, полегчает, – посоветовал я.
Юноша брезгливо осмотрел остатки яичницы в моей тарелке, булочки и бутерброды на подносе, глубоко вдохнул запах свежей выпечки вперемешку с ароматом пережаренного лука. Сначала он побледнел, потом позеленел и, быстро вскочив со стула, бросился в туалет.
