— Выглядит замечательно. Места, где мы заменили черепицу, совсем незаметны.
— Ты сказала «мы»?
Алекса рассмеялась:
— Приходится признать, что мои таланты более заметны на земле. И если теперь ты поможешь мне спуститься, то я отправлюсь на холмы и накопаю полевых цветов.
— Для чего? — Он взял ее за руку, помогая идти по крыше.
— Чтобы пополнить цветами сад. Я наконец-то закончила прополку, и теперь осталось много пустых мест.
Марк помог Алексе стать на ступеньку лестницы и стал следить, как она спускается. Наконец ноги девушки коснулись земли, и он с облегчением вздохнул.
— Думаешь, они приживутся? — спросил он, спустившись.
— Понятия не имею, — пробормотала Алекса. — Но попробовать стоит.
Пока она собирала садовые инструменты, Марк хранил молчание. А потом удивил ее, сказав:
— Меня с собой возьмешь? Конечно, помощи от меня ждать не стоит, ибо я не способен отличить мак от пиона, но если тебе нужна компания…
Марк не понимал, зачем напросился идти вместе с Алексой выкапывать цветы — такое нудное занятие нисколько его не интересовало, но он чувствовал, что его все сильнее влечет к этой девушке, и ничего не мог с собой поделать.
Алекса ненадолго задумалась, а затем молча кивнула, давая понять, что согласна взять с собой Марка. Когда они карабкались вверх по холму, поросшему полевыми цветами, он спросил:
— Скажи, ты знаешь названия этих цветов?
— Честно?
— Непременно.
— Не имею ни малейшего понятия, но в саду они будут смотреться великолепно, — заявила Алекса. Она принялась выкапывать цветы вместе с корнями и кусками дерна. — Думаю, нет необходимости знать их названия, чтобы заставить их расти. Скорее тут важен навык обращения с ними.
— Который у тебя, надеюсь, есть, — сказал Марк, укладывая в корзину крупный куст ярко-красных цветов.
— Это мы скоро узнаем, — со смехом ответила Алекса.
Работа оказалась довольно утомительной, и Алекса, в конце концов выбившись из сил, рухнула в заросли желтых цветов и закинула руки за голову. Марк присел рядом и внимательно посмотрел на нее — глаза девушки были закрыты, так что он мог любоваться ею, не опасаясь ее бурной реакции.
Улыбаясь своим мыслям, Марк говорил себе: «Я предполагал, что ты окажешься симпатичной, Алекса Корд. Я ожидал этого. Только я не знал, что ты мне так чертовски понравишься, и от этого мне очень тяжело, милая Алекса».
Взгляд его остановился на ее чуть приоткрытых чувственных губах, и в какой-то момент он вдруг понял, что склоняется к девушке, намереваясь поцеловать ее.
Внезапно она открыла глаза, и Марк в смущении пробормотал:
— Я думал, ты спишь.
— Нет, тут слишком неудобно, — ответила Алекса, приподнимаясь и усаживаясь. — Поросшие цветами поля, когда смотришь на них издали, так и манят к себе — словно мягкая постель. А на деле все иначе…
— Но ты прекрасно смотришься среди цветов, — улыбнулся Марк. — Эти цветы, как бы они ни назывались, очень подходят к цвету твоей майки.
Алекса тоже улыбнулась, и Марк почувствовал, что у него перехватило дыхание. Он прикоснулся к ее руке и, когда она снова улыбнулась, почувствовал, что ужасно хочется обнять ее.
— К сожалению, они очень колючие, — сказала Алекса.
— Я могу решить эту проблему, — заявил Марк.
Она взглянула на него с удивлением:
— Каким образом?
— Не волшебством, разумеется. Просто я очень сообразительный. Видишь вон ту небольшую полянку рядом с деревьями? Полянка кажется очень уютной, и я готов держать пари, что она не обманет твоих ожиданий.
— Принимаю пари, — сказала Алекса. Но тут же добавила: — Пожалуй, нам лучше вернуться домой, пока наши цветы не завяли.
— Ничего с ними не случиться. Пойдем. Ведь мы заключили пари. — Марк взял девушку за руку и заставил ее подняться на ноги. Они подошли к полянке, и он сказал: — Итак, попробуй…
Она сначала присела, затем легла на спину и вытянулась. Трава действительно оказалась на удивление мягкой и источала восхитительный аромат.
— Неплохо, — сказала Алекса.
— Замечательно! — воскликнул Марк и улегся рядом. — Это чудесное место, да и день замечательный, В Греции я провел лучшие дни своей жизни… — добавил он, вспомнив о тех временах, когда мир казался прекрасным и жизнь была полна чудес.
— Ты приезжал сюда, когда был студентом? — спросила Алекса.
— И даже раньше, — ответил Марк. — Мой дед брал меня с собой в Грецию почти каждое лето, обычно на Пелопоннес или на Крит, но иногда и на эти острова. Он был археологом, поэтому и приезжал сюда.
— Значит, именно от него ты унаследовал любовь к Греции? — спросила Алекса.
— Да, разумеется. Он был специалистом по микенским развалинам. Я с детства знаю легенды об Одиссее и о Троянской войне.
— Довольно серьезные вещи для ребенка, — заметила Алекса.
— Да, верно. И я с детства знал, что буду изучать греческий…
С улыбкой взглянув на Марка, Алекса проговорила:
— Что ж, теперь я кое-что знаю о тебе. Знаю, что твой отец не одобрял твоих занятий и что ты неплохой плотник и вполне сносный слесарь.
— И это все? — Марк изобразил разочарование.
— И еще ты можешь заменить старые балки и перекрыть черепичную крышу.
— И больше ничего?
— Ах да, кое-что еще… Ты с раннего детства знаком с греческой мифологией, и ты очень хороший повар.
— Выходит, что теперь ты все обо мне знаешь, — улыбнулся Марк.
— Нет, не думаю, — сказала Алекса.
— В таком случае спрашивай. Готов ответить на любые вопросы.
Она начала с вопроса, ответ на который не вызывал затруднений:
— У тебя есть братья или сестры?
— Нет, я единственный избалованный ребенок.
Алекса приподнялась и села. Немного помедлив, спросила:
— Скажи, ты… был женат? — Она давно хотела задать этот вопрос и наконец-то решилась.
Приподнявшись на локте, Марк пристально посмотрел на нее. На мгновение взгляды их встретились.
— Нет, — ответил он наконец. — А ты была замужем?
— Нет.
Воцарилось молчание; кроме жужжания пчел, ни один звук не нарушал тишину. Алексе хотелось задать еще множество вопросов — например, спросить, почему он не был женат, но она не решалась. Тут Марк вдруг проговорил:
— А что бы ты могла сказать о разбитых тобою сердцах?
Она улыбнулась.
