— А кто будет принимать решение?
— Вот уж не знаю, — рассмеялась Марджи. — А особенно теперь, когда Лоретта вышвырнула половину совета. Полагаю, в конце концов все упрется в Митчелла. Ему придется объединиться либо с любимым братцем, либо с обожаемой бабулей.
— Это все выглядит как-то... старомодно.
— Не старомодно, скорее феодально, — возразила Марджи. — Но так уж старик устроил, прежде чем удалиться на покой. Он сохранил за семьей всю полноту власти.
— А сам Кадм, он что, не имеет больше права голоса?
— Еще как имеет. Он до сих пор посылает Гаррисону распоряжения.
— И что, они не лишены смысла?
— Думаю, это зависит от того, сколько лекарств он перед этим принял. В последний раз, когда я его видела, старик пребывал в полнейшем маразме. Лопотал что-то о событиях пятидесятилетней давности. Кажется, он меня даже не узнал. А через три дня, если верить Гаррисону, он был как огурчик и соображал получше молодых. — Легкая тень пробежала по лицу Марджи. — По-моему, все это очень печально. Дожить до такой древности и не обрести покоя. Только и думать, что о своей чертовой империи.
— Может, он потому и живет так долго, что боится ее оставить? Боится, что без него все полетит в тартарары? — предположила Рэйчел.
— Может быть. Тем хуже для него, — кивнула Марджи. — Впрочем, они все такие. Помешанные. Воображают, что все держится исключительно на них.
— И Лоретта?
— Лоретта в первую очередь. Она за всеми следит.
— А ведь она не так уж и стара. Когда Кадм умрет, она вполне может выйти замуж во второй раз.
— Пусть лучше любовника заведет. Ей давно пора это сделать, — лукаво заметила Марджи. — Зачем лишать себя такого удовольствия?
Ты хочешь сказать... — протянула Рэйчел, пристально глядя на довольно улыбающуюся Марджи, — ...что завела любовника?
— А чем я хуже других? — смеясь, спросила Марджи. — Зовут его Денни. Не могу сказать, что я влюблена без памяти. Но этот парень приятно скрашивает однообразие моих, так сказать, унылых будней.
— А Гаррисон знает?
— Ну, если ты полагаешь, что я выложила ему все, как на духу, а он меня снисходительно одобрил, то ошибаешься. Но думаю, он догадывается. Мы не спим с Гаррисоном вот уже шесть лет — за исключением той сумасшедшей ночи после дня рождения Кадма, когда мы оба так расчувствовались, что захотели тряхнуть стариной. Естественно, мы оба ищем развлечений на стороне. И оба довольны.
— Понимаю, — кивнула Рэйчел.
— Вижу, бедняжка моя, ты шокирована? Прошу тебя, сознайся, ты в ужасе!
— Да нет, что ты... Я просто думаю.
— О чем же?
— О том, что... Мне надо с тобой посоветоваться. Знаешь, я хочу уйти от Митчелла.
Поразить Марджи было не просто, но тут она лишилась дара речи.
— Так будет лучше для нас обоих, — закончила Рэйчел.
— А Митчелл? Он согласен? — наконец выдавила из себя изумленная Марджи.
— Он еще не знает.
— И когда ты поставишь его в известность, прелесть моя?
— Когда решу, что мне делать дальше.
— А ты не думаешь, что проще последовать моему примеру? В Нью-Йорке так много хорошеньких мальчиков. Особенно среди барменов.
— Но меня они не интересуют, — ответила Рэйчел. — При всем величайшем уважении, которое я питаю... как, ты сказала, зовут твоего возлюбленного?
— Дэниел, — ухмыльнулась Марджи. — На самом деле его следует звать Дэн Великий Трахальщик.
— Так вот, при всем уважении к Великим Трахальщикам, я могу прекрасно обойтись без них.
— Но Митчелл хотя бы хорош в постели?
— Трудно определить, когда почти не имеешь примеров для сравнения.
— Господи, Рэйчел, надеюсь, ты не хочешь сказать, что он — твой первый и единственный мужчина?
— Нет.
— Значит, смазливый бармен тебе не нужен. А кто тогда тебе нужен?
— Хороший вопрос, — вздохнула Рэйчел и закрыла глаза, словно насмешливый взгляд Марджи мешал ей собраться с мыслями. — Думаю... — медленно произнесла она, — думаю, мне нужно... испытать более сильное чувство. Узнать, что такое настоящая страсть.
— А к Митчеллу ты не испытывала страсти?
— Я вообще не испытывала страсти. Не знала чувства, которое заставляет с радостью подниматься по утрам. Частенько мне хочется проваляться в постели весь день.
Марджи не ответила.
— О чем ты задумалась? — спросила Рэйчел.
— О том, что страсть — это весьма приятная тема для разговора, детка. Но если она действительно приходит — я говорю о настоящей страсти, а не о той, что в мыльных операх, — она меняет в твоей жизни все. Понимаешь, все. Это не так просто.
— Я к этому готова.
— То есть ты окончательно и бесповоротно решилась на разрыв с Митчеллом?
— Да.
— Можешь не сомневаться, получить у него развод будет не так-то просто.
— Может быть. Но думаю, он не захочет, чтобы наши имена трепали все газеты и журналы. И я, со своей стороны, сделаю все возможное, чтобы этого избежать. Я хочу лишь уехать подальше от этих Гири и зажить своей жизнью.
— А что, если тебе предложат другой выход?
— Не понимаю, о чем ты?
— Тебе позволят предаваться страстям, но при этом ты останешься Гири, чтобы избежать бракоразводного процесса. Чтобы не дать суду повода копаться в твоем грязном белье.
— Разве такое возможно?
— Возможно, если ты пообещаешь не разъезжаться с Митчеллом и сохранять видимость полной благопристойности. Он ведь намерен получить место в Конгрессе, а значит, его семейная жизнь должна быть чиста и безупречна. Ты поможешь ему в этой игре, и в благодарность он наверняка не будет слишком строг, если с тобой случится какое-нибудь приятное приключение.
— Послушать тебя, все так просто...
— А что тут сложного? Разве что Митчелл будет ревновать. Ну, тогда объяснишь ему, что ревность — это варварство. Ты женщина умная и сумеешь его убедить.
— Весь вопрос в том, где я найду это, как ты выражаешься, приятное приключение?
— Об этом мы еще поговорим, — улыбнулась Марджи. — А сейчас, детка, определись, чего ты все-таки хочешь. Но позволь мне кое о чем тебе напомнить. Я пыталась уйти от мужа. Несколько раз. И, прости за пафос, на собственной шкуре узнала, как жесток наш мир.
