Они пересекли двор, потом перебрались через низкий забор и оказались на свалке старых автомобилей. Рэйчел все это казалось захватывающим приключением, которое становилось все более увлекательным по мере того, как заканчивалась сигарета Нейла.
— Вот этого мне и не хватало, — заявил Нейл, сделав несколько затяжек. — Надо было покурить до того, как являться на эту вечеринку. А то подобные развлечения нагоняют на меня скуку. Раньше все было по-другому. — Он вновь втянул в себя дым и передал сигарету Рэйчел. — Должен признаться...
— В чем?
— В том, что теперь все нагоняет на меня скуку. И ничто не радует. Похоже, я кончу, как мой отец. Ты его знала?
— Конечно. Его звали Эверетт.
— Надо же, ты помнишь.
— Я еще слишком молода для склероза, — усмехнулась Рэйчел.
— Его звали Эверетт Хэнкок Уилкинс.
— Хэнкок?
— Да, и попрошу воздержаться от насмешек. Да будет тебе известно, мое второе имя тоже Хэнкок.
— Хэнкок, — сквозь смех повторила Рэйчел. Неожиданно это имя показалось ей чертовски забавным.
— Кто-нибудь зовет тебя Хэнкок? — хихикнула она.
— Только мама, — сообщил он и вдруг сам прыснул. — В детстве я всякий раз холодел от ужаса, стоило мне услышать, как она кричит...
Они дружно выкрикнули: «Хэнкок!» — и, словно испугавшись, обвели двор виноватыми взглядами. Несколько человек повернулись в их сторону.
— Люди подумают, что мы сошли с ума, — заметила Рэйчел, изо всех сил сдерживая новый приступ смеха.
— Мне не привыкать. Я всю жизнь хожу в дураках, — сказал Нейл, и, несмотря на нарочитую небрежность тона, в голосе его проскользнула обида. — Но меня это мало волнует.
Рэйчел отчаянным усилием согнала с лица улыбку.
— Мне очень жаль, если это так, — изрекла она и тут же снова согнулась пополам от хохота.
— Что тебя так забавляет? — осведомился Нейл.
— Хэнкок, — пробормотала она. — Ну до чего идиотское имя. — От смеха из глаз ее выступили слезы. — Ох, прости, — она с трудом перевела дух и достала носовой платок. — Так о чем ты говорил?
— О всякой ерунде, — махнул рукой Нейл. — Не стоит повторять.
Он тоже улыбался, но взгляд его неожиданно стал сосредоточенным и задумчивым.
— Что случилось? — насторожившись, спросила она.
— Ничего. Я просто подумал...
Она вдруг поняла, что он сейчас скажет. Сейчас все будет испорчено, а жаль... Но ее догадка оказалась неверной.
— Я был тогда ужасным идиотом...
— Нейл.
— Я имею в виду, когда решил расстаться с тобой.
— Нейл, не надо...
— Нет, пожалуйста, дай мне договорить. Мне вряд ли представится еще случай сказать тебе о том, что у меня на душе...
— А может, нам лучше просто сделать еще несколько затяжек?
— Все эти годы я думал о тебе.
— Что ж, приятно слышать.
— Я сказал это не ради красного словца. В своей жизни я наделал много ошибок. Сейчас мне бы так хотелось их исправить. И ты, Рэйчел, — моя главная ошибка. Всякий раз, когда я видел тебя по телевизору или натыкался на твою фотографию в журнале, я думал: она могла бы быть моей. И я сумел бы сделать ее счастливой. — Он взглянул ей прямо в глаза. — Ты веришь в это? В то, что я сделал бы тебя счастливой?
— Верю. Но мы с тобой пошли разными путями, — тихо сказала она.
— Не просто разными. Мы пошли неверными путями.
— Не думаю, что...
— Нет, я неточно выразился. Наверное, ты выбрала правильный путь. И не жалеешь, что вышла замуж за своего Гири. Я говорил только о себе. О собственной дурости.
Он отчаянно затряс головой, и Рэйчел с удивлением увидела, что на глазах его выступили слезы.
— Нейл, милый...
— Не утешай меня. Я понимаю, что сам испортил себе жизнь...
— Может, вернемся к гостям?
— Зачем?
— Думаю, нас уже хватились. Никто не знает, куда мы делись.
— Мне на них наплевать. На всех. Они мне осточертели. Весь этот провинциальный сброд.
— Ты недавно сказал, что в глубине души всегда останешься мальчишкой из захолустья, — с улыбкой заметила Рэйчел.
— Я сам не знаю, кто я такой, — пожал плечами Нейл. — Раньше я думал, что...
Взгляд его внезапно затуманился и устремился на темневшие в сумерках очертания машин.
— Знаешь, Рэйчел, раньше я умел мечтать...
— Думаю, ты и сейчас не разучился.
— Нет, — вздохнул он. — Разучился. Мое время ушло. Я упустил свой шанс. И больше он не вернется. Жизнь не слишком-то щедра к нам. Каждому дается один шанс, а тот, кто не сумел им воспользоваться, пусть пеняет на себя.
— Ты стал настоящим философом, но все же...
— Не надо ничего говорить. Я и так все знаю. Ты никогда меня не любила, так что от меня ничего не зависело. Но я все равно думал о тебе, Рэйчел. И буду думать о тебе до конца своих дней. Почему-то мне кажется, сложись все иначе, ты сумела бы меня полюбить. Если бы только я... — Губы его тронула грустная улыбка. — Все могло быть иначе.
На следующее утро Динни устроила сестре настоящий скандал. О чем только Рэйчел думала, уединившись с Нейлом Уилкинсом? Надо же, нашла себе компанию. Может, в Нью-Йорке подобное поведение считается хорошим тоном, но, да будет известно Рэйчел, у них в провинции так не принято. Рэйчел надоело ощущать себя нашкодившим ребенком, и она посоветовала Динни умерить свой пыл. Кроме того, что зазорного в том, что она поговорила с Нейлом Уилкинсом?
— Да он же законченный алкоголик, — заявила Динни. — И ужасно обращался с женой.
— Уверена, все это досужие выдумки.
— Это самая что ни на есть правда, — вновь повысила голос Динни. — Мне лучше знать. И прошу тебя, Рэйчел, держись от него подальше.
— Я вовсе не собиралась...
— Ты не можешь вытворять здесь все, что взбредет тебе в голову...
— Подожди, я не понимаю...
— Не можешь ни с кем не считаться...
— Ради бога, о чем ты говоришь?
Динни, которая мыла посуду, повернула к сестре пылающее от гнева лицо.
— Ты прекрасно все понимаешь.
— Ни черта я не понимаю.
